"Бывает, что произносимые нами слова приносят жизнь человеку, его сердце вновь делается от них живым, ум озаряется, воля подвигается к добру, все естество его делается новым, – это слова жизни. Дай Бог нам говорить их друг другу".

Митрополит Антоний Сурожский

Председатель украинской правозащитной организации «Допоможемо дитям» Николай Кожушко просит у Молдовы гуманитарную помощь для детей Донбасса.
На пресс-конференции в агентстве «ИНФОТАГ» в четверг он рассказал, что уже обратился за помощью в администрацию президента Молдовы Николая Тимофти, где ему обещали поддержку, разослав письма всем организациям в Молдове с просьбой о помощи.
«Молдова - первая страна, которая оказывает помощь детям Донбасса, особенно сиротам с востока Украины. Кроме Молдовы, наша организация проведет пресс-конференции в Минске, Украине, Крыму, США, Франции и Германии, где обратится к гражданам и общественным организациям за гуманитарной помощью детям», - сказал Кожушко.
По словам председателя «Допоможемо дитям», в Донецкой и Луганской областях Украины, где на данный момент проводятся боевые действия, живут более 23 тыс. детей, из которых 7 тыс. – сироты. «Многим из них, нужны питье, еда, одежда, моющие средства, за время боевых действий в этих областях погибло 20 детей в возрасте от 8 до 15 лет».
«Мы уже два года сотрудничаем с детским республиканским молдавским фондом «Сперанца», и в течение этого времени они нам выделили 4,5 тонны гуманитарной помощи. Надеемся, что граждане РМ не буду безразличны и помогут каждый, кто, чем сможет», - сказал председатель.
Справка «ИНФОТАГ»: Граждане Молдовы, желающие помочь детям Донбасса, могут отправить средства по адресу Кишинев, ул. Измаил, дом 21, офис 19 - Республиканским детский фонд «Сперанца», город Днепропетровск пл. Майдана 1, комната 356 офис Евромайдана; город Днепродзержинск, ул. Маршала Жукова 7-б, детский комплекс "Солнечный мир".

Телефон 063-284-86-66, 096-169-08-83

Анонс

Сейчас студентки факультета прикладной математики ДНУ собирают деньги, чтобы поставить детям новые окна



Галерея (16 фото)

Проиграть слайдшоу
Фото: В. Яковлева


В общежитии Магдалиновского ПТУ № 88, где живут больше тридцати детей-сирот, условия жилья плачевные: и учителя, и сами дети живут в вечном холоде - окна здания находятся в плохом состоянии. Чтобы помочь ребятам из общежития Магдалиновского ПТУ вставить нормальные окна, студентки факультета прикладной математики ДНУ устроили аукцион свиданий.

«Это просто ужасно. Я когда это общежитие увидела, подумала, что о ребятах все забыли. Зданию 50 лет, такое ощущение, что там все держится на одной краске, очень холодно там. Я не представляю, как ребята будут жить зимой, если им не поставить новые окна. Наши общежития просто рай по сравнению с этим. Там все старое и ветхое, матрасы и постельное белье просто ужасны, они застираны до невозможности. Хотя видно, что ребята стараются поддерживать чистоту в своем жилище», - рассказала одна из организаторов аукциона Кристина Павленко.

Магдалиновское ПТУ находится всего в 56 км от Днепропетровска, и это одно училище на все село. Готовят там бухгалтеров, продавцов на рынке, слесарей по ремонту автомобилей, трактористов-машинистов сельхозпроизводства, водителей тяжелых грузовых автомобилей, а также слесарей-ремонтников.

Читайте также:
Киевских детей-сирот обеспечат бесплатным жильем
Скандал на Львовщине: вместо сирот в "Артек" отправляли детей богачей
В Киеве у 90% сирот появятся родители

«Да, у нас вся Магдалиновка так живет, везде все подлатать-подремонтировать нужно, а вообще дети там хорошие учатся, хоть и сирот много, но никогда ни о каких проблемах с ними не слышала, трудолюбивые там ребята», - на подъезде к училищу поделилась своим мнением местная жительница Татьяна Ивановна.

Действительно, в самом училище ребята нам встретились приветливые, на жизнь не жаловались, вот только в комнатах дети сидели в куртках – уж больно холодно, а ведь еще даже не зима. Сами комнатки общаги маленькие, в тех, что мы видели, живут по три человека, старенькие кровати стоят близко друг к другу. Однако в комнатах, несмотря на бедный интерьер, опрятно и чисто, но по скромной одежде детей и предметам интерьера, которые почти отсутствуют, видно, что баловать сирот некому.

«Вообще дети-сироты с 15 лет должны стоять на квартирном учете, а в 18 получить квартиру от органов местного самоуправления. Насколько я знаю, многие из общежития даже не поставлены на квартирный учет, и это уже проблема органов местной власти, хотя почему-то квартир сиротам не хватало во все времена. В некоторых районах города Днепропетровска таких детей даже отказываются ставить на квартирный учет. С ремонтов им тоже должна была бы помочь областная и районная власть, ведь собственных от натурального хозяйства им не хватает, их просто не может хватать, хотя там все стараются, как могут. Наступают холода, и я надеюсь, руководство Днепропетровской области тоже обратит внимание на сложившуюся ситуацию», - сказал «Сегодня» правозащитник Николай Кожушко.

Случай Артема Савельева единичен: подавляющее большинство
усыновлений русских детей в США успешно. Но именно на этом случае делают
себе пиар российские псевдополитики, добиваясь моратория на
усыновления, который лишит шанса на счастье тысячи детей


Русского мальчика Артема Савельева знают сегодня и в России,
и в Америке. Правда, американцы чаще называют его Джастином Хансеном –
по имени, которое дала ему приемная мать-американка. В новой семье он
прожил девять месяцев, а потом вдруг вернулся: мать не справилась с
воспитанием и прислала его обратно. Чего только не понаписала российская
пресса об этом случае! Одно издание пишет: «Несчастного Артема
Савельева... американская приемная семья буквально выкинула из дома
(спасибо, что не убила!) и, словно багаж, отправила обратно в Россию».
Автор статьи акцентирует то обстоятельство, что мальчику не дали с собой
еды в дорогу. Беспризорный, испуганный, голодный ребенок с сиротским
узелком был встречен в аэропорту каким-то проходимцем, позарившимся на
заокеанские доллары, и брошен на пороге Минобразования и науки с
запиской об отказе от него.
Собственно, именно так и изложили дело
президенту. В результате Дмитрий Медведев, в самый разгар скандала
приехавший в Вашингтон, в интервью телекомпании ABC News заявил, что все
это «ужасно» и «аморально» и что приемные мать и бабка Артема Савельева
совершили «чудовищный поступок».
Разберемся по порядку.

Из
России в США и обратно
Артем Савельев родился 16 апреля
2002 года в Лесозаводске Приморского края. Решением Партизанского
городского суда от 1 августа 2008 года его мать была лишена родительских
прав. Данные о местопребывании отца отсутствуют – сведения о нем
внесены в запись акта о рождении со слов матери. («Мать Артема была
пьющая, отец неизвестен», – сообщила РИА «Новости» начальник
территориального отдела опеки по Лесозаводскому городскому округу Ирина
Комендантова.) Деда и бабки нет в живых. Других родственников органы
опеки не нашли. После разлучения с матерью 8 сентября 2008 года Артем
поступил на воспитание в детдом города Партизанска.
Сведения о нем
были занесены, в соответствии с федеральным законом, в Государственный
банк данных о детях, оставшихся без попечения родителей, и сохранялись
там в общем доступе более полугода. Граждан России, желающих усыновить
мальчика, не нашлось. Как сказано в сообщении Генпрокуратуры РФ,
проводившей проверку законности усыновления, «передать ребенка на
воспитание в семью граждан России не представилось возможным. Приоритет
российских граждан в отношении усыновления Артема не нарушен».
Тем
временем в департамент образования и науки Приморского края поступило
заявление американки Торри Энн Хансен с просьбой подобрать ей для
усыновления мальчика пяти-семи лет. Проверка приложенных к заявлению
документов показала, что она соответствует требованиям российского
законодательства, предъявляемым к усыновителям-иностранцам. 29 июня
Хансен приехала в Партизанск и в течение четырех дней общалась с
Артемом. Приморский краевой суд 18 сентября 2009 года удовлетворил
заявление гражданки Торри Хансен. Решение суда никто не оспаривал, и оно
вступило в силу по истечении 10 дней после вынесения.
Как утверждают
органы опеки и подтверждает проверка, проведенная управлением
Следственного комитете при прокуратуре РФ по Приморскому краю, никаких
нарушений при усыновлении допущено не было.
Мальчик переехал в город
Шелбивиль, штат Теннесси, и стал жить в новой семье с матерью, бабкой и
сводным братом. По условиям усыновления из России, в течение первых
трех лет пребывания ребенка в приемной семье сотрудники органов опеки
должны посетить его не менее четырех раз (через 6, 12, 24 и 36 месяцев) и
направить отчеты об этих посещениях в Россию. Артема-Джастина навещали в
январе, и никаких жалоб ни от него, ни от взрослых членов семьи не
слышали.
И вдруг 7 апреля Артем оказался в Москве, в здании
Министерства образования и науки РФ, с посланием своей приемной матери, в
котором она пишет, что не в силах справиться с воспитанием ребенка и
вынуждена вернуть его. Случай беспрецедентный. Общественность по обе
стороны океана взволновалась. Россия заморозила усыновления в США впредь
до подписания специального соглашения. Патриоты всех мастей опять
закричали о том, что пора положить конец «торговле детьми». Российские
сироты в очередной раз оказались заложниками политических карьеристов.
Что
же произошло на самом деле? Понять это непросто. Торри Хансен
отказывается общаться с журналистами. Американское агентство WACAP,
услугами которого она воспользовалась, не комментирует инцидент,
ссылаясь на то, что информация по конкретному делу об усыновлении
считается конфиденциальной и защищена от разглашения законом.
Насколько
можно судить по письму Хансен в Минобрнауки и некоторым свидетельствам,
Артем страдал тем, что на профессиональном языке называется
«расстройством привязанности». Это значит, что у него не возникло
близости ни с кем из членов семьи. В такой ситуации ребенок ведет себя
по-разному. Один из вариантов поведения – негативная, или невротическая,
привязанность: ребенок ищет негативного внимания, провоцирует
родителей, раздражает, пугает их, добивается, чтобы его наказали. Торри
Хансен утверждает, что ее приемный сын грозился поджечь дом.
Так или
иначе, но Торри Хансен и ее мать Нэнси в конце концов не выдержали и не
придумали ничего лучше, чем вернуть Артема в Россию. Разумеется,
сообщения о том, что Артем летел один, не соответствуют
действительности. Никакая авиакомпания не посадит на борт
несовершеннолетнего без сопровождения. В случае нужды – если лететь с
ребенком некому – доверенность на сопровождение оформляется на
бортпроводника. Именно это и произошло с Артемом. Компания United
Airlines поручила надзор за мальчиком сразу двум своим сотрудникам. Все
документы у него были в порядке, в том числе российский паспорт и билет в
оба конца.
Однако надлежало найти кого-то, кто встретил бы Артема в
Москве и довез его до места назначения. Нэнси Хансен воспользовалась
Интернетом и нашла там веб-сайт англоговорящего водителя-гида,
оказывающего услуги трансфера, то есть встречи в аэропорту и доставки в
отель, другой аэропорт или туда, куда укажет заказчик. Это официально
зарегистрированный бизнес. Гида этого зовут Артур Лукьянов. Это молодой
человек. Я с ним общался. Артур разместил на своем сайте всю свою
электронную переписку с Нэнси Хансен и сообщил мне дополнительные
подробности.
Артур был убежден в том, что встречать нужно будет
Нэнси. Действительно, ее послания грамматически составлены несколько
вычурно, таким образом, что догадаться, что летит не она, было сложно.
Нэнси несколько раз меняла дату вылета (первоначально договоривались о
12 апреля) и проигнорировала вопрос, где она собирается остановиться в
Москве. О том, что пассажиром будет 8-летний мальчик, Артур узнал из
письма, которое пришло в восемь утра по московскому времени 7 апреля. На
вопрос Артура, к кому конкретно в Министерстве образования он должен
обратиться, Нэнси ответила, что к дежурному в приемной; сотрудники
авиакомпании передадут ему два конверта, один из которых он должен
вручить дежурному, а другой взять себе – в нем деньги за оплату услуги.
В
Домодедово все произошло так, как договаривались: Артем появился в зале
прилетов в сопровождении сотрудников United, которые, проверив
документы Лукьянова, передали ему мальчика и конверты. О том, что
произошло нечто чрезвычайное, Артур догадался лишь тогда, когда
убедился, что в Минобрнауки их никто не ждет. Чиновники пришли в
замешательство, Артур тоже растерялся, и один лишь Артем не проявлял ни
малейшего беспокойства – правда, просился к бабушке, из чего явствует,
что к ней он все-таки был привязан. Из кабинета сотрудника Минобрнауки
Лукьянов позвонил на мобильный Нэнси. Та от неожиданности потеряла дар
речи. Артур передал трубку сотруднику министерства. Разговор оказался
недолгим: Нэнси отключила телефон.
Весь день продолжалась волокита:
звонили во Владивос-
ток, поднимали документацию, из министерства
около пяти часов вечера поехали в Тверское отделение милиции, куда
прибыл уполномоченный по правам ребенка Павел Астахов. К этому времени
мальчик был, конечно, уже измучен и предстал перед детским омбудсменом в
своем худшем виде. В семь вечера участок заполнили съемочные группы
всех ведущих телеканалов. Начался большой пиар.
В конце концов Артема
отправили в больницу. Артур Лукьянов оставался с мальчиком до самого
конца, хотя его никто не держал, исполнял функции переводчика и
водителя, написал две объяснительные записки.
Вот теперь все более
или менее встало на свои места. И хоть с человеческой точки зрения
поступок Тори и Нэнси Хансен выглядит как чудовищный, никакого
уголовного преступления они не совершили. Инкриминировать им нечего.

От
Моисея до Гаагской конвенции
Вероятно, один из первых в
мировой истории случаев международного усыновления – это усыновление
Моисея, ставшего приемным сыном дочери фараона: «И вышла дочь фараонова
на реку мыться, а прислужницы ее ходили по берегу реки. Она увидела
корзинку среди тростника и послала рабыню свою взять ее». (Исх., 2:5)
Египетская принцесса обеспечила усыновленному младенцу великое будущее:
Моисей постиг «всю мудрость египетскую», стал победоносным полководцем и
в конце концов вывел свой народ из рабства. А ведь его могли, по
приказу фараона, утопить в Ниле, как котенка. Вот о чем надо помнить,
рассуждая об усыновлении.
Общества без сирот не бывает. Но между
заботой о детях, оставшихся без попечения, и юридически полноценным
усыновлением – огромная разница. Институт усыновления впервые появился в
римском праве, но имел тогда совершенно иное значение, нежели сегодня.
Необходимость оставить по себе наследника была для римского патриция
гражданским и религиозным долгом. Если природа не наградила его
биологическим сыном или сын этот умер, он обязан был взять в дом чужого
ребенка. Часто это был его внук или племянник. Наличие у ребенка живых
родителей препятствием не служило. Дети усыновлялись из династических и
имущественных соображений. Интересы самого ребенка в расчет не
принимались.
Во Франции юридическое усыновление появилось лишь в
кодексе Наполеона, в Англии – и того позже. В России – в царствование
Александра I.
Российский закон обставлял усыновление многими
ограничениями, причем для высших сословий они были строже. Вспомним, что
умирающий граф Безухов из «Войны и мира», не имеющий законных детей,
должен обращаться с прошением на высочайшее имя за позволением усыновить
собственного внебрачного сына. Только император мог разрешить
усыновление потомственному дворянину. Случай Пьера Безухова осложнялся
еще и тем, что право усыновления распространялось только на ближайших
законнорожденных родственников. Приемный ребенок получал фамилию и герб
усыновителя (или объединял их с собственными), но не права наследования –
кровные родственники его отца наследовали в первую очередь, а он – лишь
после них. И уж тем более никто не мог заставить отца признать
внебрачного ребенка.
На этой несправедливости построены многие
сюжеты русской классической литературы. Братья Карамазовы, рожденные от
разных матерей, но в законном браке, не считают своим четвертым братом
побочного сына своего отца, лакея Смердякова; никакого наследства ему не
причитается. Отцом сына Вронского и Анны Аркадьевны Карениной в бумагах
значится муж Анны, Алексей Александрович Каренин.
Для личных дворян,
священнослужителей, почетных граждан и купцов процедура была проще,
однако и их усыновления утверждались Сенатом. И только у мещан и
крестьян усыновление производилось простой «припиской к семейству».
Закон
от 12 марта 1891 года передал усыновление во всех сословиях, кроме
мещан и крестьян, в ведение окружных судов. Иностранцы имели право
усыновлять подкидышей и непомнящих родства при условии, что они будут
воспитаны в православной вере.
В США первый закон об усыновлении в
современном понимании этого слова был принят штатом Массачусетс в 1851
году. По этому закону приемный ребенок получал все права ребенка
биологического. Судья был обязан установить, имеют ли приемные родители
возможность не только прокормить ребенка, но и дать ему образование.
О
международном усыновлении тогда и слыхом не слыхивали: в каждой стране
хватало собственных сирот. Идея усыновления детей из других стран
возникла после Второй мировой войны, когда в Европе и Азии без родителей
остались сотни тысяч детей. Инициаторами кампании были религиозные
организации. Для Америки это движение началось тогда, когда в странах,
оккупированных американскими войсками – Германии, Австрии и Японии, –
стало рождаться все больше детей от американских солдат. У себя на
родине они зачастую становились жертвами общественного мнения. Прежде
всего это касалось Японии. Появился Американский объединенный комитет
помощи японо-американским сиротам. В Западной Германии семьи
американских военных усыновляли немецких младенцев.
Выдающуюся роль в
истории международного усыновления сыграла писательница, лауреат
Нобелевской премии по литературе Перл Бак. Она выросла в Китае в семье
американских миссионеров-пресвитериан. Уже взрослой замужней женщиной
она вернулась в страну, которая стала для нее второй родиной. В 1949
году Перл Бак, сама усыновившая нескольких детей смешанной расы,
учредила первое в мире агентство по международному усыновлению – Welcome
House. Ее главной заботой были сироты азиатской расы и полукровки –
усыновление таких детей было тогда непривычным для американцев. Фонд ее
имени действует и сегодня. Он специализируется на межрасовых
усыновлениях.
Война в Корее повлекла за собой новую волну
усыновлений. Пример показали Берта и Гарри Холт – фермеры-баптисты из
Орегона. Им обоим было уже под 50, и у них было шестеро родных детей. Но
их настолько тронул документальный фильм о корейских сиротах, чьими
отцами были американские солдаты, что они решили усыновить сразу восемь
маленьких корейцев и кореянок. Однако для этого не было в то время
никакой легальной возможности: федеральный закон позволял гражданам США
усыновить не более двух детей, родившихся за рубежом.
Холты добились
изменения закона – в 1955 году Конгресс принял «закон Холтов», снявший
ограничения на число иностранных усыновлений одной семьей. Берта и Гарри
привезли домой из Кореи четырех мальчиков и четырех девочек в возрасте
от пеленок до трех с половиной лет. В следующем году Холты основали
агентство международного усыновления Holt International Children's
Services, которое существует и по сей день. Америка называла Берту
«бабушкой Холт». Когда она скончалась в августе 2000 года в возрасте 96
лет, об этом с прискорбием сообщили крупнейшие средства массовой
информации. Одна из дочерей Холтов, Молли, продолжает дело своих
родителей.
В период с 1953-го по 1962 год американцы усыновили из-за
рубежа 15 тысяч детей. Война во Вьетнаме дала процессу новый импульс. В
начале апреля 1975 года, когда падение южновьетнамского режима стало
неизбежным, президент США Джеральд Форд принял решение эвакуировать из
Сайгона на Запад как можно больше детей-сирот. Это решение стало ответом
на обращения ряда гуманитарных организаций, в том числе агентства
Холтов и фонда Перл Бак.
Операция ВВС США получила название
Babylift. Планировалось 30 рейсов военно-траспортных самолетов
повышенной грузоподъемности C-5A Galaxy. В царившей тогда в
южновьетнамской столице неразберихе было сложно избежать ошибок.
Большинство эвакуированных детей уже находились в процессе усыновления,
но оказались среди них и такие, кого усыновили при живых законных
родителях; эти родители, объявившись впоследствии в США, потребовали
возвращения им детей.
Первый же рейс операции Babylift, пассажиров
которого должен был торжественно встречать в Сан-Диего президент Форд,
закончился катастрофой. В самолете, вылетевшем из Сайгона 4 апреля с 328
пассажирами на борту, через 12 минут после взлета произошла внезапная
разгерметизация. Пилот повернул назад, но не дотянул до аэропорта и
посадил машину на рисовом поле, где она развалилась на части. 153
человека, из них 76 детей, погибли. В дальнейшем происшествий не было.
Общее число эвакуированных сирот превысило 3300 человек. Их усыновили
семьи Соединенных Штатов Америки, Канады, Австралии и Франции.
Завершением
законодательной истории международного усыновления в США стала
ратификация Конгрессом в 2000 году Гаагской конвенции ООН и принятие в
том же году Закона о гражданстве детей, в соответствии с которым дети,
родившиеся за пределами США и усыновленные американцами, становятся
американскими гражданами сразу же после пересечения границы. Никаких
дополнительных хлопот не требуется. В бланке переписи населения 2000
года впервые в истории США исчезла графа «приемный ребенок» – последняя
грань между биологическими и приемными детьми была стерта.

Наши
дети в Штатах
Для американцев усыновление давно стало
частью образа жизни. Жить в Америке и не знать ни одной семьи с
приемными детьми невозможно. Среди моих знакомых есть, например, семья
преуспевающего адвоката, удочерившая двух девочек из Индии – они не
сестры, но стали сестрами в новой семье. Русскую девочку Вику удочерила
итальянка, которая теперь работает во Всемирном банке; Вика щебечет на
трех языках, ездит по всему миру и уже почти ничего не помнит о своем
детдоме: память стирает неприятные воспоминания. Но для «чистоты
эксперимента» я позвонил американцам с русской приемной дочерью. Терри
Макпалмер и ее муж Марк Рубин удочерили Олю, когда ей было семь лет.
Сейчас ей 13.
История этого удочерения не совсем обычна. Терри и Марк
нашли свою дочь через агентство, но впервые встретились с ней в
Америке.
– Она приехала сюда в группе детей, которым организовали
отдых в американских семьях, – рассказала мне Терри. – Самолет прилетел в
аэропорт Кеннеди под Нью-Йорком, мы поехали туда на машине и забрали
ее. Это было 16 декабря 2003 года. Она провела в нашем доме три недели, и
мы, конечно, полюбили ее. В январе она улетела обратно в Россию. Через
две недели после ее отъезда Марк полетел в Москву, а оттуда поехал
поездом в Брянск и начал оформление удочерения. Он провел в Брянске двое
суток, вернулся, и еще через два месяца мы получили разрешение на
удочерение. Так что все произошло довольно быстро, весь процесс, от
начала до конца, занял девять месяцев.
Никаких юридических проблем в
процессе удочерения не возникло. Терри вообще считает, что Олю могла бы
прекрасно воспитать бабушка, но, увы, бабушки не стало:
– Оля – очень
любящий ребенок, она не страдает нарушением привязанности, потому что с
самого начала ее растила бабушка, и только после смерти бабушки она
должна была вернуться к матери. Но первые два года ее жизни, я думаю,
были счастливыми, бабушка любила ее.
– А как Оле жилось в детском
доме?
– Женщины, работавшие в детском доме, были хорошими, любящими
детей, заботливыми. Это всегда видно по поведению детей: если дети
обнимают своих воспитателей, садятся к ним на колени, этому можно
верить. Дети не притворяются.
Надо сказать, что муж Терри, Марк, –
большой поклонник России. Мы с ним постоянно обмениваемся мнениями по
поводу текущих российских событий. Когда в семье появилась Оля, он даже
начал учить русский язык ради дочки.
– Терри, помимо этнических
корней, существует культурное наследие. Вы что-нибудь делаете, чтобы Оля
не забыла его?
– Да, конечно. Например, на Пасху мы идем на
праздничную службу в русский православный Свято-Николаевский собор в
Вашингтоне. У Оли есть русские друзья – вернее, они американцы, но
приехали сюда из России в том же году, что и Оля, – в 2004-м. Они вместе
играют, занимаются гимнастикой, ходят в кино. Марк говорит с ними
по-русски. И один мальчик, которого усыновили поздно, ему уже 14 лет,
зовут его Руслан – он до сих пор помнит русский язык. Ну а большинство
детей уже не говорят по-русски.

«Доктор Гордина, вам
звонок из России!»
Алла Гордина, врач-педиатр из города
Ист-Брунсвик, штат Нью-Джерси, специализируется на консультировании
семей, усыновляющих или уже усыновивших детей из России. Я позвонил ей,
чтобы обсудить историю с Артемом Савельевым. Меня интересовала прежде
всего процедура отказа от усыновления.
– В Америке детдомов нет, –
сказала Алла. – Если ребенок по какой-то причине забирается из семьи, он
помещается в фостерную семью и дожидается нового формального
усыновления. Социальные органы могут поднимать вопрос о том, что ребенка
нужно изъять из семьи.
Недостатка в усыновителях в Америке нет. И
все-таки отказ – это крайний случай.
– Но это занятие требует
самоотверженности, любви, ангельского терпения...
– Не только
самоотверженности – постоянного самообразования. Непрерывного контакта с
органами и людьми, которые могут тебе помочь, будь то агентство, школа,
социальный работник, врач, психолог... Но они для этого должны знать
детей. Я на детей, которых принимаю как участковый педиатр, смотрю
совершенно по-другому – просто потому, что я постоянно работаю со своими
адаптятами.
«Адаптятами» Алла называет своих пациентов из России.
–
То есть социальный работник может не быть специалистом – это может быть
просто чиновник?
– Конечно! И психолог может не быть специалистом.
Ведь в ситуации с этой мамой агентство ей сказало: «Потерпи, все будет
нормально». Ей социальный работник сказал, что все нормально, ты, мол,
дай немножко больше времени. И педиатр сказал, что все нормально. Это же
все видно достаточно быстро. Только это нужно видеть. И не каждый
социальный работник это может увидеть.
– В таком случае, какие еще
существуют, помимо социального работника, возможности обратиться за
помощью?
– Во-первых, существует очень большая сеть групп поддержки
родителей. Кстати, в России тоже – например, знаменитый сайт «Семья».
Эти группы поддержки всегда дадут информацию, где найти помощь. Помощь
найти достаточно трудно. Но эти группы делятся информацией, опытом. Я,
кстати, очень многому научилась у этих родителей. Я на этих сайтах не
только помогаю, но и слушаю, учусь, смотрю, что происходит с детками.
Есть специальные клиники, которые работают с приемными семьями. В эти
клиники люди едут часами, летят на самолетах. Семьи, живущие в других
штатах, когда возвращаются из России со своим ребенком, специально
заезжают сюда в Нью-Джерси, приходят ко мне и к нашему психологу, а
потом уже летят дальше. Но бывает, что люди живут за углом и не знают,
что есть такой педиатр. Эта мама, г-жа Хансен, живет в часе езды от
большой университетской клиники в городе Нэшвилл, в которой есть группа
по работе с усыновленными детьми. И эта группа узнала обо всей этой
ситуации из газет. Кроме сети специализованных клиник по усыновлению,
есть специалисты, которые работают с наиболее трудными случаями. Это
знаменитый доктор Рональд Федеричи, который сам усыновил пятерых детей
из России и из Румынии. У него в базе данных 12 тысяч самых тяжелых
детей. Он нейропсихолог. Когда к нему приезжают, два дня уходит только
на интенсивное обследование ребенка. Есть секция по медицине усыновления
в Американской академии педиатрии. Есть дискуссионная группа для
врачей, так называемая AdoptMed, где мы общаемся, обсуждаем все вопросы и
направляем друг к другу пациентов.
Поправлю Аллу: у Федеричи семеро
приемных детей.
В России многие недобросовестные журналисты и
должностные лица утверждают, что пребывание усыновленного ребенка в
приемной американской семье никем не контролируется. Но мы уже знаем,
что условиями усыновления предусмотрены регулярные инспекции, по итогам
которых составляются отчеты. Алла Гордина постоянно принимает участие в
составлении этих отчетов:
– Есть специальная медицинская форма,
которую я должна заполнить.
– Но вы точно знаете, что такие отчеты
пишутся?
– Я постоянно эти формы заполняю. И там меня спрашивают,
есть ли у ребенка какие-то заболевания, сделаны ли ребенку прививки, как
ребенок растет, есть ли у меня какие-то беспокойства по его поводу.
Если бы я заполняла эти формы лет 15 назад, когда я еще не знала всей
специфики усыновления, то в большинстве этих форм было бы написано, что
все прекрасно. Это сейчас я понимаю: у этого идет задержка речи, а у
этого проблема с поведением, этот ребенок слишком дружелюбен, идет к
незнакомым людям, а этот недостаточно хорошо развивается – не то чтобы
общая задержка развития, но нет скачка в развитии, который мы ожидаем
после усыновления… Есть куча всяких мелких вещей, которые только
специалист может поймать.
Одно мне хотелось бы знать: читает ли эти
отчеты в России хоть кто-то? Знает ли г-н Астахов, что такие отчеты
пишутся и направляются в Россию?
– Как часто в вашей практике
реальное состояние здоровья ребенка не соответствует документам –
неполная или искаженная информация?
– Достаточно часто, причем в обе
стороны: иногда бывает, что написано про ребенка что-то неимоверное, а
на самом деле все нормально, а иногда бывает, что пропущены элементарные
вещи типа Баталова протока. (Баталов проток – один из видов врожденного
порока сердца. – В. А.)
– Это низкая квалификация или мошенничество?
–
А я не знаю. Есть ситуации, когда совершено явное мошенничество. Ведь
вы поймите, что, согласно российскому законодательству, сокрытие
информации от усыновителей является преступлением, и одно из условий
усыновления состоит в том, что родители должны знать всю медицинскую
информацию о ребенке. Но случаев, когда информация самым преступным
образом от родителей скрывается, к сожалению, достаточно много – от
обычной расхлябанности до патологического стремления скрыть информацию о
ребенке, которого иначе бы не усыновили.
– Хотя это неправильно –
считать, что если все рассказать про здоровье ребенка, то его не
возьмут. Возьмут любого…
– Абсолютно! Возьмут. Но родители должны
знать, к чему готовиться.
– Вы начинаете с ними работать еще на этапе
выбора ребенка?
– Я их готовлю к трудностям. Агентства на меня
жалуются, что я родителей пугаю. Я говорю: «Слушайте, ребята, если я
могу за час лекции кого-то напугать до такой степени, что они откажутся
от усыновления из России, – значит, эти люди не готовы». Моя задача –
подготовить людей к худшему, самому трудному варианту. Если будет легче,
это будет приятный сюрприз. Когда семья в стране, они звонят в любое
время дня и ночи. Они знают мой домашний телефон, они посылают мне
электронные письма, все мои пациенты знают, что если объявлено по
громкоговорителю: «Доктор Гордина, вам звонок из России», то я должна
все бросить и взять трубку. Мои пациенты к этому привыкли, понимают и не
обижаются.

В ожидании моратория
Когда
председатель профильного комитета Госдумы Валентина Петренко говорит,
что усыновление следует разрешать «только с теми странами, с которыми у
России есть международные соглашения в этой области», а «США к таким
странам не относятся», – это лицемерие чистой воды. Помимо семи бывших
советских республик, чья доля в усыновлениях ничтожна, соглашение у
России есть только с Италией, которая, по данным за 2008 год, занимает
третье место по числу усыновлений из России. Не проще ли ратифицировать
наконец Гаагскую конвенцию об иностранном усыновлении, подписанную
президентом Путиным? Понять претензии Госдумы к тексту конвенции
невозможно. Для большинства стран мира именно этот документ служит
основополагающим в вопросах международного усыновления. А запретить
проще всего.
…Заканчивая разговор с Терри Макпалмер, я спросил, что
она думает о случае Артема Савельева.
– Я уверена, что большинство
усыновлений из России, 99,9 процента, – это успешные усыновления. Это
нелегко дается нам, потому что у наших детей есть психологические
проблемы. Но мы говорим друг с другом, мы обращаемся в органы опеки, мы
нанимаем психологов, идем к врачам, ищем помощи. Большинство делает это
потому, что люди хотят быть хорошими родителями и любят своих детей. А
эта женщина сдалась. Сдалась меньше чем за год.
И наконец, о
моратории на усыновления, введенном Россией:
– Это трагедия. Ужасно,
что поступок одной женщины скажется на судьбах всех тех детей, которые
ждут возможности оказаться в любящей американской семье. Они думают, что
наказывают американцев, но на самом деле они наказывают своих
собственных детей.
В настоящее время начата, но не закончена
процедура усыновления в Америку примерно трех с половиной тысяч
российских сирот.

Вашингтон

Совершенно Секретно - Свежий номер

В пятницу 15 января в Днепропетровске, в здании церкви «Благая Весть», состоится семинар для приемных родителей, усыновителей, опекунов и всех желающих взять ребенка в семью.

Семинар будут проводить Петр и Тамара Дудник - основатели Проекта национального усыновления «Ты будешь найден» и Благотворительного фонда социальной опеки ребенка "Паруса Надежды".

На семинаре будут не только обсуждаться психологические аспекты проблемы усыновления, но и даны конкретные методические рекомендации по воспитанию усыновленных детей, а также рассмотрены некоторые особенности законодательства Украины по вопросам усыновления и опекунства.

Адрес проведения семинара: Днепропетровск, ул. Кавалерийская, 9-а (низ ул. Рабочей), начало в 17-00.

Справки по телефонам: 056-7-703-703, 067-56-78-726.

Также информацию о семинаре и проекте «Ты будешь найден» можно найти на сайтах www.blagayavest.dp.ua и www.tv-together.com

Присоединиться к событию

По долгу службы фотограф Бобби Сэджер (Bobby Sager) встречался лицом к лицу с детьми, живущими в уголках мира, охваченных войной. Фотографии Бобби Сэджера опубликованы в его книге "Сила невидимого Солнца".

[ больше ]  

Во всех СМИ в последний год мелькали бодрые и призывные статьи о том, как государство прилагает все усилия к тому, чтобы брошенные родными мамой и папой дети находили свое счастье в новых семьях. С удовольствием читала эти статьи и радовалась за детей, пока на своей шкуре не довелось испытать это «надрывное» приложение усилий.

Районная комиссия по делам несовершеннолетних против
Так распорядилась судьба, что в прошлом году наша семья познакомилась с девочкой-сиротой, воспитывавшейся в детском доме. И не смогли пройти мимо детских глаз, в которых светилась робкая надежда. На семейном совете было принято решение взять девочку к нам. В детском доме воспитатели искренне обрадовались нашему решению и, узнав, что у семьи небольшие доходы, посоветовали оформлять либо опеку, либо так называемую «приемную семью». При этом условии государство выплачивает не только социальное пособие сироте (опека), но и зарплату приемным родителям за воспитание (приемная семья). Кроме того, там же, в детском доме нам рассказали, что, пока мы будем оформлять документы – а это дело не быстрое – можно брать ребенка домой на выходные. Для этого всего лишь нужно принести справку-разрешение от районной комиссии по делам несовершеннолетних.
Но специалист Ленинской районной комиссии г. Днепропетровска, оказавшаяся потом зам. начальника комиссии, ответила: «Мы таких справок не даем! Мы этого разрешить не можем. Вам вообще никто не разрешит брать ребенка под опеку, если вы не родственники». Конечно, все расстроились. В следующие выходные поехали в детский дом проведать девочку. Описывать ее глаза при известии о том, что ее не отпустят «домой», не буду. Воспитатели же спросили, почему мы не привезли требуемую справку, и, узнав, как мне ответили в комиссии, сказали: «Вы что-то неправильно поняли, не могли Вам такое сказать! Справка называется «Разрешение на установление контакта с ребенком», Вам обязаны ее выдать. Перед ответственным решением приема чужого ребенка в семью необходим период адаптации и знакомства». Но ребенка нам, естественно, без справки не отдали. С новыми сведениями иду на следующей неделе туда же, в ту же комиссию, к тому же специалисту, и называю справку так, как она называется. Без лишних слов, после короткого звонка в детский дом, за несколько минут мне выписывают нужную справку!

Еще «специалисты»
Как оказалось, установлением разных форм опеки над ребенком (опека, «приемная семья», усыновление) ведают совершенно разные службы. «Приемными семьями» ведает районный Центр социальных служб для семьи, детей и молодежи. И вот, когда уже почти все необходимые документы были у меня на руках, директор такого центра в Ленинском районе на одном из приемов заявила мне: «Решение о создании приемной семьи принимает специальный Совет в райисполкоме. Вы знаете, что Вам могут не дать именно эту девочку? У них своя база данных и детей в приемные семьи дают по этой базе». В изумлении от нелогичности услышанного звоню в городскую службу по опеке, где, опять же в изумлении, получаю: «Вы что-то неправильно поняли, не могли Вам такое сказать! Как Вам могут дать незнакомого ребенка?!». Я очень пожалела, что с самого начала не ходила на все эти встречи с диктофоном. Как-то не было предчувствия, что это рекламируемое государством благое дело потянет на журналистское расследование. В-общем, увидев такие «разночтения» между «компетентными» специалистами, наша семья все же решила не рисковать и оформить опеку, которая назначается безоговорочно над выбранным ребенком. К тому времени я уже добилась информации, что опеку разрешают устанавливать не только родственникам.

Забота государства…
Документы оформлять было не трудно – у нас здоровая крепкая семья без особенностей и судимостей – только долго и хлопотно. Наконец, все собрали, позади заседание районного Совета по опеке, их проникновенное «Спасибо Вам!», и мы едем за девочкой в детский дом. Здесь выясняется, что, несмотря на то, что все это происходит посреди учебной недели, девочку отправляют «в жизнь» совершенно без вещей, хорошо хоть, разрешили надеть курточку и сапоги (зима на улице). Спрашиваю: неужели нельзя дать хотя бы школьную форму – завтра же девочке в школу? Помялись недовольно, побегали где-то полчаса, но разрешили взять форму с условием скорого возврата. Спрашивается, неужели несколько лет получавший ежемесячные пособия от государства ребенок не имеет права на свои «личные» вещи: любимые платья, тапочки, кофточку? Думается, люди, взявшие ребенка, с удовольствием все эти вещи отдадут детскому дому вскоре, когда приобретут все необходимое своему ребенку. Зачем же так, в одночасье, лишать малыша всех необходимых ему вещей? Наверняка, в детском доме считают: нечего «пропивать» получаемое пособие на сироту, взяли – одевайте…
Но вот, кстати, о пособии, положенном сиротам, находящимся под опекой. Судите сами: оформленное вовремя, т.е. буквально сразу после решения Совета (минимальный срок – неделя, которая необходима на прописку ребенка у опекуна), пособие даст возможность получить первые деньги не раньше, чем через два (!) месяца. Учитывая то, что ребенка сразу нужно обеспечить кучей вещей от одежды до школьных учебников, это, по отзывам приемных родителей, с которыми я общалась, становится настоящей первой проблемой. Например, наша дочка, официально отданная нам государством 22 ноября, получила первое пособие только в середине марта следующего года, через 3,5 месяца.
Мало того, как выяснилось, каждые полгода требуется переоформление документов на пособие со сдачей необходимых справок. И, соответственно, это переоформление документов (каких, если ничего в них не изменилось?!) приводит к перерыву в выплатах опять все в те же сакраментальные два месяца – о такой существующей практике делопроизводства рассказала мне зам. начальника управления по вопросам социальной защиты населения Ленинского района г. Днепропетровска Н.И. Чиликина. Наверное, государству так удобно, но в чем это удобство, я как-то пока не могу понять. Интересно, депутаты тоже каждые полгода переоформляют свою зарплату? И так же по два месяца из шести не получают денег? В итоге наша семья осталась на лето, когда планировали вывезти дочку на море, без пособия. Такая вот сладкая конфетка для сироты.
Все льготы, которые идут сироте от государства: бесплатное питание в школе и проездной билет на транспорт. За питание, конечно, спасибо, это большое подспорье семьям-опекунам. Ведь не все опекуны относительно благополучны в материальном отношении. Например, вместе с нами на одном заседании оформляла опеку над внуком одинокая бабушка, живущая на одну пенсию. Дочь у нее – наркоманка, мало того, что не следит за сыном, так еще и тащит из дома все, что можно, иногда избивая свою мать. Правда, наша дочка отказывается от обеда в столовой, но это уже частности. Еще одна "льгота" для сироты - бесплатное предоставление льготного проездного билета на проезд в электротранспорте. Но на билете написано, что он действителен только при предъявлении какого-то «единого билета». Никакого единого билета к проездному нам никто не выдает, и, самое интересное, что это требование никому из «государственных попечителей», похоже, не известно. Зато за этим четко следят кондукторы, не стесняющиеся кричать при ребенке на весь вагон, что мы обкрадываем государство.

… и контроль
И последнее. Пока я собирала справки и оформляла документы, от «специалистов по опеке» наслушалась историй обо всяких нарушениях среди усыновителей, особенно в сельских «приемных семьях». Мол, там берут детей, чтобы получать живые деньги (пособие) и эксплуатировать детей на полевых работах. Слушала и не верила, как же такое возможно – неужели государство не контролирует новоиспеченных приемных родителей? Все специалисты в один голос меня уверяли, что комиссия по делам несовершеннолетних будет регулярно приходить, звонить, проверять, как живет ребенок. Я еще думала: будут нервы трепать. Наивная! Девочка у нас уже больше года. За все это время никто не позвонил, не поинтересовался, как живется ребенку у нас. И теперь мне по-настоящему страшно за детей, используемых в селах в качестве рабочих рук.
Да, законодательство несовершенно, да, время неспокойное и ломкое. Но разве должны при этом страдать дети, и так хлебнувшие в своей маленькой жизни лиха? Знаю, что в семьях, которые ответственно приходят к решению воспитать чужого ребенка, – сильные люди, способные защитить малыша от бюрократической машины государства. И они в меру своих сил защищают. Жаль только, что эти благородные силы расходуются так бесцельно.