Нет никаких Разноцветных миров. И никогда не было.

Есть только перекрекрёстки.

Целый мир, состоящий только из перекрекрёстков.

Дороги от них разбегаются щупальцами по событиям и людям, сворачиваются кольцами историй, пересекаются сами с собой и встречаются где-то за очередным повором, что бы искренне удивится повороту событий и предсказуемости.

Одни дороги коротенькие, как коридор в хрущёвке. Такие заканчиваются кирпичными стенами, на которых видны следы нетерпеливых предшественников. Надломанный, надкусанный, выщербленный, а местами и погнутый кирпич долго хранит усердие пришедших. Они зажигали тут свечи, приносили с собой кувалды, проверяли на прочность собственные карты ценой собственных голов. Такие дороги пугают редкими скелетами тех, кто не рискнул вернуться. Хотя, если обернуться, то ещё виден яркий след последнего перекрекрёстка. Что может быть проще, чем пойти на него и сделать вторую попытку. 

Другие дороги длинные, как катакомбы. Их прокладывали сотни тысяч человек, мало заботясь о направлении, цели и опорных конструкциях сводов. На таких дорогах весело, но опасно. В любой момент может произойти обвал, и ещё не известно, что окажется лучше: быть засыпанным, остаться впереди обвала или обнаружить перед собой непроходимую стену после стольких усилий.

Есть дороги-петли. Они не похожи ни на какие коридоры, катакомбы, лабиринты и прочие заумности. Носиться по ним -- сплошное удовольствие для тех, кто любит американские горки. Их единственный недостаток -- как бы долго ты не самообманывался новой жизнью с чистого листа, как бы не придавливал скорость на виражах, очень скоро начинаешь понимать, что ты именно там, где был. Ага. А вот и булочка, которую ты уже видел. И не один раз. Надо же, а как свежая.

Не бывает исключительно ровных дорог, приводящих куда-либо в постоянство. Иногда можно просто двигаться по главной, делая вид, что второстепенные слишком малы, что бы считать встречу с ними перекрёстками. Их значимость начинаешь понимать, когда, проделав путь, длинной в хороший кусок жизни, оказываешься перед классической доминошной рыбой. И нужно быть поистине волшебником, что бы превратить эту рыбу в начало новой партии.

начало  

тут

и тут

Дана устала бояться. Вот так просто, проснулась однажды утром и поняла, что устала не от работы, не от нервотрёпок, не от постоянной стойки «держи удар», а именно от боязни. Самое любопытное было то, что это был страх боязни. Она с сомнение подумала о собственном психическом состоянии. Нормальные люди боятся чего-то. Ну пауков там разных, привидений, высоты боятся, подлости, предательства, грабежа или пожара. На худой конец, фобиями страдают благородными. Одна она, как умная, боится состояния страха. Это липучее ощущение собственной беспомощности и ограниченности в средствах  решения было страшнее самого страшного действия. С действием можно справиться. Его можно изучить, спрогнозировать, предотвратить, минимизировать. В конце, концов, можно что-то предпринимать прямо здесь и сейчас. С чувством страха всё было иначе. Он возникал именно в тот момент, когда ничего не предвещало. Каждый раз с совершенно безопасной на вид, вкус и цвет стороны. Подкрадывался неслышно, прячась за налаженной повседневностью и усыплённой бдительностью и размашисто бил. И ведь знал, подлец, куда именно бить. Дана подумала, что у этого гада должен непременно быть сообщник. Кто-то из живущих в пруду, безошибочно подсказывал страху, куда нужно ударить именно сейчас так, что бы атмосфера на Земле моментально закончилась. Вместе со звуком и светом. «Найду – зарою. – беззлобно подумала она, автоматически собираясь на работу».

Со времени последнего нападения острота слегка притупилась, кислород, звук и свет, покочевряжившись для приличия, постепенно приходили в норму. То ли удар был так себе, то ли Дана что-то учуяла заранее и попыталась увернуться, то ли с каждым разом нерв становился всё крепче, но факт оставался фактом – спустя пару недель она уже могла вполне трезво размышлять на тему «Все приметы – к деньгам, а всё, шо ни  делается – к лучшему». А…да… ещё на любимую реабилитационную тему: «Да шоб я ещё хоть раз, да пусть меня …» Кары и лишения она себе не придумывала, зато придумывала, как именно она будет думать перед тем, как что-то делать или говорить.

Ехать было далеко, плеер она благополучно забыла дома, за окном мелькали выгоревшие газоны и дворники, делающие вид, что их поливают. Шесть утра летнее время дворников, охранников и кофе. А ещё в длинном  вечно сыром переходе с огромной лужей прямо перед выходом можно было купить цветы. Не какие-то там надменные розы или победославные гвоздики, и даже не приторные лилии, чахнущие по лаврам Отелло -- хотя их тоже можно было купить – а настоящие сезонные полевые-луговые-лесные цветы. Три денежки – и маленькое чудо удобно помещается в ладошке, обдавая прохладой и росой. Пять минут и чудо обживается на рабочем столе, ворочается в пластиковом стаканчике, устраивается поудобней, сетует на кипячёность воды, мгновенно забывает о неудобствах, радуется вместе с тобой утреннему кофе и потом целый день рассказывает удивительные истории из своей прошлой жизни. Хочешь – можно в лес сгонять, Где на пятнистых от солнца и листвы склончиках живёт ландыш. Там хорошо, тепло и немного тревожно. А можно с красно-книжной сон-травой побродить по Хортице. Господи, как давно это было. Термос с борщом, развалины старого пионерского лагеря с монстром горниста в зарослях бузины и склон, по которому волны цветов сбегают в Днепр. Сегодня были васильки. Значит сегодня будет желтое поле за горизонт. Просто поле и немного солнца. Совсем капелька, только что бы не умереть. Или лучше две капельки – что бы не умереть и улыбнуться.

Васильки норовили упасть вместе со стаканчиком, одновременно пытаясь что-то сказать. Дана покрутила головой и обнаружила  пустую банку из-под кофе. Банка была большая и букетик смотрелся в ней, как пасхальная свечка на поминальной неделе – торжественно и одиноко. «Ну и ладно. Всё равно, утро – это самое лучшее время, самое лучшее настроение. – думала она, наливая воду в треснувший чайник и насыпая в кофе в ставшую нарицательной ярко-алую чашку». Дана покрутила в руках красное недоразумение и пристроила его слева от васильков. Потом поискала глазами, нашла и пристроила справа пепельницу имени того же производителя гарантированным  объёмом 50 грамм. «Не-фон-тан – натюрморт освежал пространство, но выпадал из гармонии симметрии. Если в центре поставить самый большой предмет, то две рекламы оказываются рядом, а если рекламы разместить по бокам от красного, то нарушается симметрия размеров. – Ты вообще нормальная? – Дана поймала себя на мысли, что думает о себе в третьем лице». Закипевший чайник вызвался решить проблему симметрии. Чашка и пепельница сместились в сторону окна, а мысли Даны – в сторону текущих производственных проблем.

Производственные проблемы, весело шваркнув старенькой дверью, протопали прямо к окну, бесцеремонно сцапали чашку и отобрали только что прикуренный никотин.

-- Медитируешь?

-- Нет, карму проветриваю – для наглядности Дана покачала створкой окна и отобрала кофе. – Чайник там.

-- И тебе доброе утро.

-- Кому доброе, а кому последнее…

-- Ну и кому последнее? – Димка подчёркнуто-аккуратно прикрыл дверь и проверил, захлопнулась ли. Уж больно памятен был устроенный им сквозняк, унесший жизни трёх огромных офисных стёкол. И не просто так унёсших, а точнёхонько на крыши стоящих внизу мерсов и прочих, несоотносимых с Димкиной зарплатой, лошадиных сил.

-- Так и по ком звонит колокол, граждане будущие миллионЭры?

Дана проигнорировала вопрос. Производственная проблема что-то невнятно буркнула, потянулась за сигаретами, которые Дана неосмотрительно оставила на столе, получила по рукам и обиженно засопела в кресле, делая вид, что срочно звонит по ооооочень важным делам.

-- Кстати, Дан – Димка, помешивая в чашке столовую ложку дёгтя, который он почему-то именовал кофе, тоже подошёл к окну и со вкусом затянулся. С некоторых пор он вообще всё делал со вкусом. – Я придумал, как мы будем его называть. -- Он мотнул головой в сторону кресла. – Модус Вивендум.

-- Кааааак?

-- Как-как, уважительно и шепотом. – Димка беззлобно засмеялся. – Я точно не помню, но это типа того, что условие, минимально достаточное при невозможности получения необходимого.

-- Ага. Типа, пусть хоть что-то будет – Дана изо всех сил старалась сохранить спокойствие, понимая, что сейчас начнутся вопли и обидки.

-- Смейтесь-смейтесь, паяцы. – новоявленный Модус не отрываясь от экранчика почесал бритый череп. – Вот уйду я от вас…

Классическое «в монастырь» прервал настойчивый звонок Даниного телефона, голосом Карлсона возмущавшийся, что шеф ему всю рыбу распугает. Дана глазами попросила Димку заткнуть Модуса и сделать вид, что никого нет дома. Хватит с шефа и одной жертвы с утра.

-- Зайди ко мне.

Вот что в шефе нравилось ей больше всего, так вот эта его уверенность, что в начале восьмого утра она непременно ждёт его звонка. И непременно у себя в офисе. Хотя…сама приучила.

-- Всё, мальчики. Работы непочатый край. Пойду схожу за орденами. Кому два?

Желающих не нашлось. Зато сразу нашлось огромное количество причин, по которым мальчики уже убегают. Дана закрыла офис и отправилась этажом выше, попутно здороваясь с начинающими собираться сотрудниками многочисленных фирм, арендовавших  здание.

начало тут

Родители здорово пошутили, назвав новорожденного вурдалака Лаки. Глядя на маленькое сморщенное существо, серовато-зелёного цвета, с лицом, похожим на вяленый инжир, озарённый громадными белками глаз в красных прожилках, и дополненное двумя пожелтевшими от никотина клычками, один из которых был надломан, никому в здравом уме и при памяти не придумалось бы назвать его Счастливчиком. А если добавить к этой красоте ореол похожих на пух кудряшек интенсивно-оранжевого цвета, венком сидящих вокруг блестящей лысинки, то становилось понятно, почему народ старался использовать однажды полученный реквизит до полной негодности.

Лампочка над дверями лифта мигнула и Лаки торопливо спрятал под стол газетку с остатками воблы и чайник. 

Глаза постепенно привыкали к полумраку. Джин протянул Лаки завизированный по всем правилам запрос на выдачу требуемого (проставить по месту прописью). Вурдалак засопел, придвинул гроссбух, послюнил карандаш и, высунув от старательности язык, стал вносить данные.

-- Что брать изволите-с? – зрачки Лаки выкатились из-за нижних век и медленно покатились к верхним, рискуя удалиться в область лба. Джин поёжился от неприятного ощущения липкости. Воображение услужливо нарисовало две скрюченные лапки в пигментных пятнах с островками язв, тянущиеся к его горлу….

«Тьфу ты, господи прости. Сколько раз уже был здесь, а всё никак не привыкну. – Джин помотал головой, прогоняя наваждение – Вот они, плоды стереотипов».

Лаки терпеливо ожидал ответа, нацелив синее жало в страницу.

-- Мне только лампу.

-- Лампа. Одна шт. – Лаки послушно вывел буквы. – А остальное когда изволите забрать? Или же, как в прошлый раз, отложите-с и в адрес доставить прикажете?

«Нет уж. Как в прошлый раз, нас не устраивает. – Джин вспомнил, в каком состоянии и с каким опозданием была получена коробка с реквизитом. – Уже не говоря о том, что срок годности бессрочных продуктов оказался просроченным. Хотя, если быть честным, то он всё равно собирался половину  продать Ангелам».

-- Пока всё. Возможно, позже.

Лаки сделал пометку о дополнительных потребностях, захлопнул гроссбух и выбрался из-за конторки, жестом приглашая Джина следовать за ним.

В длинном коридоре было ещё сумрачней. По обе стороны в полумраке угадывались двери с надписями. Возле некоторых из них стояли автоматы повышенной категории допуска. Лаки остановился перед одной из них, погремел ключами, приложил довольно таки холёную пухлую лапку к идентификатору – Джин отметил, как она не похожа на ту, что ему привиделась – и стал колдовать с замком. Секретная машина пискнула, опознав посвящённого. Затрещали, загораясь, лампы над входом. Мигнули и погасли. «Чёрт бы побрал эту всю секретность – Джин затейливо выругался в полголоса – Ладно бы там было что брать. А так. Ну возьму я не одну, а три лампы. Во-первых, всё равно никто не хватится; во-вторых, лампа без меня ни на что не годится, а я не могу быть одновременно в трёх; в третьих, им, даже как антиквариату, рупь цена в базарный день». Он подождал, пока Лаки проделает повторно ритуальный шаманский танец с пищанием и миганием, и облегчённо вздохнул, переступая порог камеры хранения тары и упаковки.

«Что бы такое выбрать? – он неторопливо направился вдоль грубо сколоченных стеллажей, на которых в некоем подобии порядка были свалены всевозможные кувшины, миски, плошки, кастрюли, графины, вёдра, канистры, керосинки и прочие сосуды и ёмкости. Было даже оцинкованное корыто со следами цемента и Джин развеселился, представив столь экстравагантное появление самого себя.» Смешки смешками, а нужно было определяться. На верхних полках стройными рядами стояли ёмкости подороже и поизящней. Джин вспомнил фотографию и прикинул, что было бы уместно. Может, вон тот изящный арабский кувшин с крышкой? А что? Экзотика, лёгкий тёплый ветерок, хороший кофе, ароматная сигарета…или даже кальян…ненавязчивая мелодия…тёмные глаза и необычный тембр голоса…Он попробовал на вкус полученную карамельку. Приторно. Возможно, но не идеально. Опять же. Когда, и самое главное – где, ей рассиживаться в обнимку с кальяном и кувшином?

Джин на всякий случай запомнил кувшин и продолжил поиски. Поочерёдно им были забракованы: византийская ваза с ядовито-зелёным попугаем, пузатый кофейник с зеркальным боком, чайник эмалированный, гранёный графин с рябинкой, наверняка стыренный в рюмочной, и ещё десятка два несомненно полезных в хозяйстве, но абсолютно беспомощных в его мисси, предметов.

«Да шо ж такое-то. Это просто горе, а не клиент – какая-то часть сознания Джина продолжала бороться за традиционность выбора. – Шпильки, розы, кувшин со стразами. Максимум – сарафан, лапти, ведро.» Он споткнулся обо что-то гулкое и болючее, которое с грохотом откатилось под стеллаж и замолкло.

-- Лаки! – Со злости Джин гаркнул так, что у самого уши заложило. – А скажи-ка мне, друг мой ситцевый, кто у нас отвечает за порядок в этой богадельне?

Лаки виновато потупился и сжался в преддверии грандиозного шухера. Джину стало смешно.

-- Обо что я хоть чуть не убился?

Лаки с готовностью проворно нырнул под полку. Некоторое время от туда доносились звуки возни и если бы Джин не знал, что с грызунами тут покончено раз и навсегда, он бы решил, что Лаки развернул полномасштабную войну. Например, с крысами. Наконец из-под полки показались пятки, пятая точка, а потом и сам Лаки, тащивший за собой что-то серое, пыльное и поцарапанное.

-- Извольте-с – подал он находку Джину, для приличия потерев пыльный бок об халат.

Предмет о потирания чище не стал и Джин, стараясь не сильно выпачкаться, взял его за горлышко и повернул к свету.

-- То, что надо – он удовлетворённо хмыкнул и театрально обернулся к Лаки. – Заверните, любезнейший.

Больше в хранилище делать было нечего и Джин широкими шагами направился к выходу нимало не заботясь, догонит ли его беспомощно семенящий в отдалении вурдалак.

…Звякнул лифт, унося с собой Джина и его добычу. Проводив посетителя взглядом и предложив непременно захаживать, Лаки раскрыл свой талмуд и дописал в графе «Лампа» -- "паяльная"……

Джин плотоядно потирал ладошки. Сухая пергаментная кожа зловеще шелестела, как мышь в кульке с крупами. В темноте хищно поблёскивали зелёные глаза. Ну ещё бы. Почти семьсот лет. Это вам не кот начхал. Семьсот лет провести в заточении, наедине с собственными возможностями и планами. И самое обидное, что попался-то он на такой ерунде и исключительно по собственной глупости. А ведь знал, знал, что нельзя разрешать ей думать. Да это в любом учебнике для джинов прочитать можно: не допускать избыточной умственной деятельности, направленной в нематериальное русло. Без этого ни одного допуска к практике не получишь. А он получил в своё время. И не просто допуск, а допуск высшей категории, практически официальную индульгенцию на любые эксперименты и выкрутасы. Получил именно потому, что всегда заранее предвидел, в какой момент нужно выводить клиента из душевного розового тумана и подключать дозированную терапию отрезвления на основе равновесия материальных благ. И так проколоться....

Всё начиналось вполне банально. Забрав в канцелярии открепной талон на клиента, Джин расписался в журнале получений, прослушал, зевая, инструктаж и отправился в хранилище выбирать лампу. К процессу выбора Джин любил подходить творчески, не без оснований полагая, что как вы лодку назовёте, так она и поплывёт. Хранилище представляло собой практически бесконечное помещение с таким же бесконечным содержимым. Теоретически где-то находилась полная опись инвентаря, каталоги и специально обученные кадры, которые во всём этом разбирались за специально выделенные средства. Средства собирались исправно каждые пятьдесят лет вне зависимости от текущего состояния абонентов, включая самого Джина, но на выходе имелся один престарелый вурдалак, сидящий при входе за обшарпанной конторкой времён палеолита, который записывал синим химическим карандашом в толстенную амбарную книгу, прошитую грубой верёвкой, опечатанной сургучом, номер предписания, семизначный код лицензии и краткое описание изымаемого. Почему-то из хранилища исключительно брали. Джин ещё ни разу не видел, как туда кто-то что-то возвращал, хотя инвентарь не был задуман, как одноразовый. 

Дождавшись длинного, как вагон метро, лифта, Джин пристроился в уголке под тусклой лампочкой и стал читать предписание, с каждой минутой становясь всё серьёзней и озабоченней. 32 года, пол женский. "Дурацкая формулировка -- машинально отметил мозг". Замужем, двое сыновей. Работает...Ну хоть какой-то просвет. Работа любимая, нестандартная, с перспективой. Диагноз: острый приступ комплекса неполноценности на фоне многолетнего сознательного принесения себя в жертву на постройке мифического замка из песка на песке во имя светлого будущего, придуманного в детстве. «Мрак – именно так именовалось прочитанное в персональном рейтинге глупости.». В анамнезе присутствовали обычные для такого диагноза симптомы, как-то: недоверие к искренности; стойкое физическое отторжение конфликтов; критически заниженная самооценка и страх в стадии направления к выздоровлению. Теоретически присутствовал здоровый пофигизм, но исключительно на фоне мощной внешней комплексной терапии в лице близких родственников. В переводе на нормальный язык это означало, что чем больше достают клиента, тем он крепчает. "Уже что-то. -- Джин мысленно представил некое невразумительное полуэфирное существо неопределённого вида, склонное к меланхолии, облачённое в юпочку, шпильки и шифоновые рюшики где-то между напомаженным ртом и брошкой. -- За что может хотеть такой клиент? Такой клиент может хотеть за охапку роз на сиденье большой чёрной машины, к которой прилагается Леонардо Ди Каприо. -- Джин скривился и даже поплевал, как будто наелся чего-то кислого. -- Пожалуй, пусть лучше будет Том Хенкс." Джин зафиксировал полученную картинку и продолжил чтение. Но чем больше он вчитывался в сухие строчки минимально необходимых данных, тем больше убеждался, что картинку он фиксировал зря. 

Картинка не годилась даже в эскизе. Перевернув страницу, Джин обнаружил прикреплённую чьей-то доброй рукой фотографию. Наличие фото не считалось обязательным приложением и Джин оценил старательность наблюдателя. Фотография была не очень чёткая, в характерных для дешевого аппарата желтовато-коричневатых тонах и, тем не менее, она неуловимо точно передавала всё то, что было не дописано в технической справке. Со снимка в пол-оборота на Джина смотрели немного удивлённые, слегка насмешливые глаза человека, которого ну аж никак нельзя было назвать несчастным. Потрёпанные джинсы, рубашка с закатанными рукавами, кепка…как бишь их именуют-то?...а…блайзер, из которого смешно топорщится грива мышиного цвета, дамская сумка размером со средний чемодан. Даже странноватые цвета снимка не могли скрыть полное отсутствие косметики. Худющая, высокая, растерянная, живая – именно так охарактеризовал увиденное Джин. Ди Каприо с Хенксом полноценно и неумолимо оставались за бортом востребованости, ввиду явного не соответствия.

Джин дочитал текст до конца и попытался в уме прикинуть коэффициент энергозатратности при нулевой переменной клиента  в условиях мегаполиса, подставил необходимые данные в уравнение Стругацких-Бредбери, запутался в периоде извлекаемой пользы и окончательно расстроился. Не то, что бы он рассчитывал на что-то легкое и необременительное. Отпуск он недавно отгулял, а до поощрения по выслуге было ещё далеко. Да он и не гонялся за примитивными задачами, но…. Додумать мысль до конца он не успел ввиду прибытия лифта по месту назначения. Двери с противным скрипом разъехались в стороны и Джин шагнул в полумрак хранилища…..

Как удивительно устроен мир. Это только кажется, что прошлое уже произошло и останется неизменным навсегда...

Дана отступила на шаг от окна и полюбовалась полученным результатом. Сегодня она не станет задёргивать шторы. Старый мир, когда-то бывший чумазым, с обуглившимися по краям, противными пропалинами на месте сердца, лохмотьями холста, светился ляпис лазурью -- симоволом искренности и любви. Ну, про любовь Дана придумала уже на ходу, но всё равно картинка получилась весьма привлекательной. Всё было на месте: и небо светилось бездонностью, и вершины в молочной пене облаков имелись в наличии, и дорога, вернее, смутно угадываемая тропинка, но всё же присутствовала... 

Дана прицелилась и пририсовала солнечный блик надежды в самом уголке. Картинка моментально подёрнулась розоватой прохладной дымкой августовского утра. Гулять так гулять...

-- Завтра созвонимся.

-- Обязательно.

-- Я тебя люблю -- она скорее подумала, чем сказала.

Затянувшаяся пауза вместо гудков:

-- Ты уверена?

Дана редко бывает уверена в таких тонких материях. Они слишком хрупки для этого мира. Но лучше сделать и жалеть, чем не сделать и ругать себя за нерешительность...

Ричи одобрительно ухмыляется, уютно устроившись в кресле. Карие глаза вспыхивают искрами азарта. Мир вернулся к точке отсчёта и что-то начинает начинаться.

-- Я тебя напугала?

-- Нет, но мне нужно переварить информацию.

-- Тогда до завтра?

-- Угу.

... Кто сказал, что краски покупают в магазине, а картинки нужно рисовать? Если старательно порыться в недрах собственного сознания, то там обязательно найдётся всё необходимое для раскрашивания мира и даже для его изменения. Запах кофе и ванили чудесно подойдёт для заполнения фона. Любимая мелодия -- для контуров и очертаний. А тепло, оставшееся от прошлого, послужит основой для настоящего...

Ричи вынырнул из кресла и закружил Дану по комнате. "Трам-пара-рам-пам-пам..."

-- Ричи…-- Котёнок появился так же неожиданно, как и исчез. – Я вот что подумал.

Ричи было грустно, скучно и вязко в собственных размышлениях, но послушать Котёнка имело смысл.

-- Ну и что ты подумал? Наверное, что мне пора бросить глупить, искать вчерашний день, ныть по поводу крыльев, страхов и смутных желаний…

-- Дурак.

-- Хм….Кто бы спорил – Ричи невесело усмехнулся. – Тоже мне новость. То, что я дурак, было понятно ещё год назад. А толку?

-- Так вот я и подумал, что всё началось тогда, когда ты стал думать, что будешь делать, если у тебя что-то не получится.

-- Я и раньше думал об этом.

-- Раньше ты по-другому думал. Не как о возможном варианте, а как о теоретической возможности.

-- А разве есть разница?

-- Получается, что есть. Пока это была теория, она не притягивала к себе ничего. Ни сложностей, ни решений, ни людей. А когда она стала вариантом, то получила собственную жизнь. Потом она решила, что она тебе больше подходит, и твой путь к вершине усложнился до невозможности. Запасное решение стало мешать тебе идти.

 Ричи задумался. А ведь Котёнок прав. Как ни крути, а всё чаще у него возникал вопрос «А надо ли?»…И всё чаще ему было лень давать на него положительный ответ. Тем более, что Ричи уже прикинул, что ничего страшного не случиться, если просто взять и не идти. Правда он так и не решил, что делать, если не идти туда, куда шёл до этого….

 Именно поэтому он и сидел сейчас на обрыве, смотрел в небо и ни о чём не думал….ну или почти ни о чём…. Теперь придётся думать…

-- Давай думать вместе, -- Котёнок уселся рядом.

………..Облака под ногами постепенно скрывали и обратную дорогу, и запасные аэродромы, и другие миры, оставляя только выбор понравившейся вершины…..

--Завтракали в замке поздно. Когда Иванса с Генералом спустились в зал, там уже вовсю обсуждали новое проишествие. Рано утром в подвале, в винном погребе был найден мёртвым барон. Вначале решили, что его хватил удар, и не мудрено. Так пить, как он, не выдержит ни один организм.

Первым заподозрил неладное, как ни странно, Д ,Англере. Он аккуратно заглянул в глазницы, принюхался к губам, проверил кожные покровы и констатировал, что барон был отравлен. Это было вдвойне невероятным. Смерть барона была не просто никому не нужна, она вносила некий диссонанс в развитие событий. Шико выглядел растерянным. Впервые с момента спора самообладание изменило ему.

Дамы были удручены и подавлены. Кто-то вспомнил про пропавшего вчера ферзя, что отнюдь не облегчило обстановку. Дана тихонько отозвала Ивансу в сторону.

-- Чётки пропали.

-- Что? -- Иванса рассеяно смотрела на Генерала. -- Я говорю, чётки пропали. Мои чётки, щёлк-щёлк -- Дана выразительно пощёлкала пальцами перед носом Ивансы:

-- Ау, подруга, ты с нами?

--Ддда, -- неуверенно ответила та --  когда, говоришь, пропали?

-- Да под утро. Мы с...-- Дана замялась -- с гостем пошли выпить кофе, а когда я вернулась, их уже не было.

-- Любопытно. Примерно в то же время я случайно проходила по коридору мимо библиотеки и мне показалось, что туда проскользнула какая-то тень.

Дана не стала уточнять, что именнно случайно делала подруга в это время возле библиотеки.

-- Смотри, что получается. Гость был со мной -- Дана стойко выдержала вопросительно-удивлённый взгляд подруги с иронически приподнятой бровью -- не сверли во мне дырку, все мысли разбегутся -- она засмеялась.

-- Дальше: ты проходила по коридору...-- Теперь была очедь Даны манипулировать бровями...

-- Да, я там проходила с Генералом --  Иванса с вызовом повернулась к подруге, но та сделала вид, что не заметила, и продолжила:

-- Барон к тому времени был мёртв, слуг мы исключаем. Они после перевого случая засветло баррикадируются в своём флигеле и не появляются в замке до самого утра. Остаются Шико и Лина. 

-- Лина отпадает.

-- Почему?

-- Я попросила её побыть в моей комнате...ну что бы создать видимость моего присутствия...ну ты понимаешь...ну если...короче -- она всю ночь провела там и, как мне показалось, не одна. -- Иванса таинственно закончила фразу на полушепоте.

-- А с кем? -- наивности Даны в некоторых вопросах могли позавидовать все дети мира.

-- Ты притворяешься? -- Иванса веселилась. -- Ну сама подумай, кто ещё был ночью в замке?

-- Д ,Англере -- выпалила Дана, не дожидаясь окончания вопроса.

-- Нет, подруга. Твои вот эти экскурсы в миры, раздвоения, поиски себя дурно влияют на твои умственные способности.

Дана не стала уточнять, что практически не спала в отличие от Ивансы:

-- А кто, по твоему?

-- Локи, конечно.

-- Таа тыыы штоооо??? -- Дана даже самой себе показалась полудурошной блондинкой из дворцового бомонда. Быстренько захлопнув рот и закатив глаза в орбиты она стала собирать мозги в кучку:

-- Остаётся таки почтеннейший месье Жан, но уже совсем в другой ипостаси. По времени он вполне мог убить барона и потом преспокойно шляться по всему замку, стащить чётки и закончить ночь в библиотеке. С мотивами всё понятно -- ему нужно его пари и он собрался выиграть его любой ценой. Не понятно, зачем он "обнаружил" убийство барона? Ну списали бы всё на удар -- ни один лекарь не подкопался бы. А теперь пойдут сплетни, слухи.... это ведь идёт вразрез с его планами...

-- За то в ногу с артефактами, ты не находишь? -- Иванса продолжила нить размышлений -- Чёток уже нет, шахматы действуют...уж не будем уточнять, сами или с чьей-то "помощью"...книгу есть кому прочитать... Кстати, ты уже видела сегодня портрет в каминной зале?

-- Нет, а что с ним?

-- Сегодня он изображает охоту на лис....

-- В смысле?

-- В прямом. В начале на ней был Генерал.. Да-да, именно Ржевский, можешь не возражать и не считать меня идиоткой. -- Иванса упрямо тряхнула волосами и изобразила возмущение. -- потом твой ненаглядный Ричи....кстати, что-то его не видно...он штопает плащ пиллигрима? -- она засмеялась и не давая Дане возразить, продолжила:

-- А сейчас там охота на лис. Как положено, с лошадями, собаками, гончими и несчастной лисой. К чему бы это....

-- Барышни, -- требовательный голос Генерала заставил девушек вернуться в общество -- Сплетничаем-с?

Дана с Ивансой переглянулись:

-- Да нет, скорее, играем в детективов.

-- Ну и как успехи? -- Спрятаться от ледяных синих глаз с искрами озорства на дне не представлялось возможным и Иванса вкратце изложила все выводы, до которых они с Даной додумались.

-- Не густо, -- резюмировал Генерал. -- Если мне не изменяет память, для полного счасть нужная некая коробочка с секретным замочком, которая столь таиственным образом исчезла у вас, Дана, в Городе? Не эта ли? -- с видом ярмарочного фокусника Генерал держал на протянутой ладони зеленоватую сафьяновую коробочку.

-- Так это вы её тогда спёрли??!!! А я ведь так и подумала сразу, но верить не хотела!!!! -- Дана задохнулась от возмущения и презрения. -- Да вы знаете, кто вы после этого???

-- Знаю, то же кто и до этого. Изменился не я, а ваше мнеие обо мне -- Даже в этой ситуации Генерал находил повод для шуток и мудрствований. -- давайте мы всё же перестанем кричать и подведём итоги.

....... Тень ликовала. Её план сработал. Да ещё как. Наконец-то все в сборе и теперь есть чем порадовать хозяина. Тень старалась не пропустить ни единого слова и не заметила, как, впрочем, и никто из присутствующих, как человек в камзоле опустил в карман белого шахматного короля...... 

За окном шёл ледяной дождь, но Дана предпочитала открытые окна всем парфюмерным фабрикам всех миров. Она поглубже спряталась под одеяло. Сон испарился так же внезапно, как обычно приходил. Ей показалось, что Ричи то же приснился, но его неясная фигура темнела в глубине огромного кресла, похожего на трон.

-- Почему ты не ушёл к себе?

-- Я хотел подумать. А у тебя очень подходящая обстановка. -- Ричи встал и потянулся. -- Я тебя разбудил, извини.

-- В том-то и дело, что разбудил меня не ты. -- Дана рассеяно перебирала чётки. -- Ты ничего не слышал?

-- Нет, а что я должен был услышать?

-- Ладно..забудь...это всё психи и моё проклятое воображение... -- Дана нервно усмехнулась и замолчала. Ричи ждал продолжения.

-- Вот скажи мне, почему одни миры быстрые, как ночные гонки, наполнены ветром и запахами скорости, звуками восторга и захватывающим дух полётом, а другие мягко-тягучие, меланхоличные, но неимоверно притягательные в своей размерянности и постоянстве. Есть ещё третьи -- приторно-правильные, размерянно-расписанные и всесторонне-зафиксированные. Эти убивают одним своим существованием?

-- Я не совсем понимаю тебя. Почему они вообще существуют или почему ты в них попадаешь?

-- Ты прав, скорее -- второе. Почему я попадаю именно в какой-то определённый мир, который вначале может показаться совсем не таким?

Ричи задумался. Дана была мастерица задать вопрос и потом просто ждать развёрнутого обоснованного и со всех сторон всё объясняющего ответа.

-- Наверное потому, что ты сама этого хочешь. -- Он осторожно прислушался к своим мыслям. -- Тебе нравится скорость и адреналин первых, но ты быстро устаёшь от них, и тогда тебе хочется в твой Дом, в Твой Город, в твою нужность и уютность. Но ты быстро перестаёшь ценить всё это и когда твоя душа снова просится в поход, ты попадаешь в мёртвый мир, исключительно в воспитательных целях.

Дана вылезла из-под уютного одеяла и забко ёжась прошлась по комнате. 

-- Наверное ты прав. Врядли тут можно что-то поправить. Но над этим стоит подумать.

Как будто сворачивая тему, она резко повернулась и спросила:

-- Кофе будем?

-- Коенчно.

Они спустились на кухню и через несколько минут по замку поплыл смутный аромат кофе с корицей.....

.... Тень страдальчески морщилась. Мысль о том, что ей осталось чуть меньше суток из отведённого хозяином времени больно отзывалась тупыми молоточками где-то между висками и затылком. "Думай, голова, думай..." думать о том, что произойдёт завтра в это же время ей не хотелось, а о том, как предотвратить -- не моглось. Баронесса так и не появилась, Д ,Англере только загадочно улыбался в бородку, Иванса ни на шаг не отходила от Генерала, а тут ещё к Дане принесло такого же полоумного Ричи. Тень решилась на отчаянный шаг: неслышно скользя по коридорам она пробралась в комнату к Дане. На подоконнике лежали чётки. Тень на мгновение задумалась, потом, поклебавшись, плавно спрятала их в карман.

Это был не весть какой ход, но других в запасе не было. Воровато озираясь, тень поднялась в библиотеку......

В тумане важен первый план.
Всё, что за ним, покрыто тайной.
Всё, что за ним -- самообман,
Все проишествия -- случайны.
Как тонкой кистью на холсте,
Рисует жизнь свои пейзажи
Туманом серым на стекле....
Как жаль, что многим -- на продажу...

-- Мне очень неловко...В такое время...В таком виде...К даме...

Дана обошлась без церемоний, просто втащив посетителя в комнату и захлопнув двери. День был изматывающим и ей жутко надоели все эти дворцовые ужимки. Вообще этот мир начинал угнетать своей чопорностью и тяжеловесностью, пыльной духотой вязнущих в зубах столетий, каждое из которых ложилось клинописью на тонкие стенки сознания. Зима со своими метелями и стылостью чувств только начиналась, а ей уже хотелось распахнутых окон, быстроты мысли, лавины звуков и обычной человеческой беседы без выкрутасов. Почему она решила, что полуночный незнакомец составит ей компанию, она не смогла бы толком объяснить, как не могла объяснить большую часть своих знаний.

-- Ну что вы, какие извинения. Я ночное существо и буду только рада вашему обществу. А на правила приличия в этом сумашедшем месте, поверьте, вы можете тратить времени не больше, чем на чашку чая. Скомпрометировать меня невозможно, а вам, как я понимаю, это и вовсе неведомо.

-- В какой-то мере вы правы. -- Таинственный посетитель решился скинуть плащ и Дана была приятно удивлена и бесконечно возмущена.

-- ТЫ!!!!!!!!!?????????

Перед ней, улыбаясь мальчишеской улыбкой и счастливо жмуря такие же, как у неё самой, серо-зелёные глаза, стоял Ричи.

-- А кого ты ожидала уведеть? Анри? Самаркандского царя Тимура? Или Лже-Димитрия? -- Ричи от всей души веселился и наслаждался эффектным появлением.

-- Кого угодно, только не тебя. -- Дана не разделяла его радости. -- Что вообще ты тут делаешь? Или ты решил, что я забыла, как ты поломал мне крылья....

-- Нам, дорогая....Я поломал их нам...И я не забыл...

-- И бросил меня одну между миров в бесцветном месиве болтаться в неопределённости....

-- Я оставил тебе память и краски....

-- Это по твоей вине меня занесло в этот богом забытый мир, потому что он был первым населённым, который мне попался...

-- Ничего не бывает случайно, ты знаешь это не хуже меня...

-- Как ты мог уйти...вот так просто...не оглядываясь...не поговорив....ничего не объяснив....????

-- Такое впечатление, что ты стала бы меня слушать... -- Ричи горьковато хмыкнул. -- Если ты не против, давай перестанем выяснять, кто из Мы был больше виноват.

-- Какое, нафиг, Мы? -- Дана напрочь забыла о правилах приличия и готова была разнести Ричи на молекулы по всем мирам вселенной. -- Ты ещё смеешь вспоминать про Мы? Ты...оставил...меня...одну...

Она внятно по слогам произнесла последнюю фразу самым ледяным и тихим тоном, на который была способна.

-- И теперь, когда я всё таки выжила, ты имеешь наглость вот так спокойно являться в Мой мир и что-то там говорить о Мы? -- она задохнулась от его нахальства и отвернулась к окну.

Ричи понял, что переборщил в своей эффектности. Это у них было общей бедой -- не знать меры в воплощении собственных сказок и иллюзий.

-- Ау. Мир? -- Он подошёл к Дане и обнял её за плечи.

"Какая она всё таки глупая и родная. -- Подумал Ричи. -- И какой же я подлец, раз смог оставить её на столько времени, даже не поинтересовавшись, что с ней творится". 

Дана беззвучно плакала.

-- Почему? Почему сбываются все мои сказки, которые я сочиняю для других? И никогда -- мои собственные? Ты можешь мне ответить? -- Она повернулась и подняла на него сухие блестящие глаза. -- Почему из всех миров я выношу только опыт, знания, иногда силу, очень редко -- добрых знакомых, и никогда...ты слышишь...никогда -- душевный покой и личное счастье? Это я такая неправильная, или что????

-- Или что, конечно. Как говорит бабуля...

Это было самое верное средство вернуть Дане трезвомыслие и реальность.

-- Таааак. Давай обойдёмся без родственников. Я, конечно, понимаю, что ты её любишь, как, впрочем, и она тебя, но появление здесь ещё и бабули я не переживу.

Ричи удовлетворённо засмеялся.

-- Так-то лучше, радость моя. А то я уже начал сомневаться, ты ли передо мной. Грусть тебе ни к лицу.

"Как будто ты помнишь, что мне к лицу, -- с горечью подумала Дана, но в слух не решилась продолжать перепалку без будущего о прошлом"

-- Грусть к лицу абсолютно всем, когда она не преобретает затяжной характер. Дамам она придаёт шарма, а мужчинам -- загадочности... -- Дана спряталась за избитой сентенцией.

-- Ага. То-то я смотрю, вы все тут такие шарман и загадочные до умопомрачения.

Хотя Дана была почти его роста, он легко поднял её на руки отнёс в кресло, сам устроившись на подлокотнике.

-- Тебе не холодно?

-- Мне никогда не бывает холодно рядом с тобой, забыл?

.....Да. Он забыл. Он так старательно старался всё забыть, что забыл даже мир, в котором им никогда не бывало холодно вдвоём. Мир, в котором не было времени, не было пространства, не было ничего, кроме их всепоглощающего Мы. Которое взяло и рассыпалось на маленькие Я и расползлось по вселенной.

Тогда он думал...он просто был уверен, что так будет лучше всем. Это не правда, что он думал только о себе. Он подумал про всех и за всех. Он справился. А ведь Дана всегда была сильнее его. Значит и она должна была справиться. И она справилась. Он уверял себя в этом каждый день последние миров двадцать...или тридцать...Да харош врать...Он уверял себя в этом с того самого мира, который он покинул первым. Он так ни разу и не обернулся.

Тогда он думал, что это для того, что бы запомнить его таким же красивым и счастливым. Сейчас, видя Дану в таком состоянии, он уже не был так уверен в этом. Скорее всего, он боялся увидеть то, что осталось после него. То, во что превратился тот мир без него. Тогда он решил, что врозь им будет лучше. Дана найдёт мир и счастье. Он -- новые крылья. И все получат то, чего хотели. Он не учёл, что и счастье, и крылья у них одни на двоих. Оказалось, что их нельзя разделить. И он почти не удивился, оказавшись при очередном перелазе...потому что его преремещение по мирам по другому нельзя было назвать...при очередном перелазе оказавшись прямо перед дверями замка, в котором ждала она.

Он почему-то был абсолютно уверен, что она ждала. Это был не мужской самонадеянный эгоизм. И не робкое чувтво безосновательной надежды. Это было монументальное знание из их общего прошлого, которое жило своей жизнью, подчиняя себе их мир, их Мы, их самих....

-- Ричи, ты надолго....--Дана чуть было не сказала "ко мне" -- сюда, в этот мир?

Он задумался. Раньше он никогда не задумывался о времени. Сначала его не было из-за счастья. Потом -- из-за боли. А в последнне время -- из-за безразличия. Он не смог бы ответить честно на этот вопрос и потому медлил. Дана поняла его без слов.

-- Как обычно, всё зависит только от нас. -- Она с удивлением отметила, что фраза изменилась. Два отдельных Я стали Нами и от этого что-то поменялось в самом мире.

-- Да, -- засмеялся Ричи -- всё зависит только от НАС. 

..... Чёрный ферзь спокойно покоился в кармане дорогого камзола неброской расцветки, бережно и аккуратно развешаного в гардеробной старательным Локи.....................