Про співтовариство
Історично-розважальне співтовариствоСтатті і цікавинки про український націоналізм і культуру, українську боротьбу і незалежність, про наших героїв, і ворогів, сучасне та минуле
Шукати в архіві
Важливі замітки
Про бандерівців в таборах ГУЛАГу
- 22.11.19, 15:38
...«На воле я слышал о бандеровцах только черные слова, — пишет поэт Анатолий Бергер в мемуарах „Этап“. В 1969-1974 годах он отбывал наказание за „антисоветскую агитацию и пропаганду“ в Мордовии. — Вероятно, и такие слова нелживы: убийств и жестокости у них хватало. Но в лагере эти люди производили сильное впечатление. Лица у них были не такие, как у полицаев. Эти лица светились, дышали убежденностью и верой.
Среди них не было стукачей. Сидя те же 25 лет, они сносили тяжкое наказание достойно. К евреям в лагере относились дружелюбно. Да и вообще среди бандеровцев было много людей образованных, знающих европейские языки. Они твердо верили в свое предназначение, в грядущую независимость Украины, в правоту своего дела»...
...«Они также отличались от всех, — вспоминает еврей Анатолий Радыгин в книге „Жизнь в мордовских концлагерях вблизи“. В 1974 ее издали в Мюнхене на украинском языке. — Когда вдруг к ковырявшейся массе подоходил мужчина подтянутый и аккуратный, спокойный и малословный, выбритый, в чистой рубашке и вычищенной обуви, в бережно разглаженной арестантской одежде, можно было почти без ошибки угадать его национальность, партийность и знамя, под которым он воевал»...
«Воры в законе пытались держать в полном подчинении и остальных зэков, — пишет Валерий Ронкин в книге „На смену декабрю приходит январь“. — Коллега рассказывал и о том, как к ним в зону, где царил воровской закон, прислали большой этап бандеровцев. Те пошли к пахану и попробовали договориться с ворами, чтобы они не трогали политиков.
Но на следующий день демонстративно был убит политический, не пожелавший делиться посылкой с ворами. После очередного убийства бандеровцы подожгли воровской барак, предварительно заколотив его двери. Выскакивавших из окон бросали обратно. С той поры воровская власть в зоне кончилась».
«Конфликты между враждующими лагерями „блатные“ — „суки“ были нам очень на руку, — вспоминает закарпатец Василий Рогач в воспоминаниях „Счастье в борьбе“. — После таких „разборок“ одних сажали в БУР (барак усиленного режима), других отправляли на этап. А в жилой зоне на некоторое время устанавливалось затишье — прекращались грабежи, кражи, опасные схватки. Позже мы даже старались провоцировать эти конфликты. И долгое время они нам удавались».
Рогач отбывал наказание в лагерях РечЛАГ вблизи Воркуты. Администрация решила завезти сюда две сотни уголовников, чтобы поставить на место «бандеровцев».
— Замолчать, стерва бандеровская! Скоро мы вам рога обломаем, — бросился авторитет Чернобров на украинца, который вечером играл на мандолине в бараке.
— Думать нечего — утром будет поздно. Целый барак освобождают, готовят для блатной швали, — решили его земляки после короткого совещания.
Через час Чернобров пошел в туалет и больше не вернулся. Когда утром привезли остальные «блатных», те узнали, что их «атамана» убили. Селиться в одном бараке с украинцами отказались. На следующий день их увезли в неизвестном направлении.
Мирослав Симчич, который отбывал наказание на шахте в Бутугычаке в 500 километрах к северу от Магадана, вспоминает: «В лагере администрация с помощью прихвостней бесчинствует, особенно достается каторжанам-украинцам от нарядчика Бубновского. Весь лагерь, огромная колонна невольников, стоит на разводе. Выкрикивают номера каторжан. Цимбалюк на свой ??номер вышел из колонны и направился к нарядчику. Не успел Бубновский опомниться, как лежал с расколотой головой. Цимбалюк отдал топор конвоиру и отправился в режимную часть за новыми 25 годами».
«Не знаю, где и как, а у нас это началось с приезда Дубовского этапа — в основном западных украинцев, ОУНовцев, — пишет о сопротивлении уголовникам Александр Солженицын в романе «Архипелаг ГУЛАГ». — Для всего этого движения они повсеместно сделали очень много, да они и стронул воз. Дубовский этап привёз к нам бациллу мятежа. Молодые, сильные ребята, взятые прямо с партизанской тропы, они в Дубовке огляделись, ужаснулись этой спячке и рабству — и потянулись к ножу.
Солженицын также ввел термин «рубиловка». Так назвал очищение лагерей от прислужников администрации — жестоких бригадиров и «секретных сотрудников». В СтепЛАГе в Казахстане она проходила в одно время — в ??5.00, когда надзиратели только открывали бараки.
Узник СтепЛАГа Михаил Король описывает в книге «Одиссея разведчика»: «Ночью бандеровцы вошли в барак и вывели двух бандитов. Те поняли, что их убьют. Один убежал, а второго так покалечили, что он остался лежать на месте. А бандеровцы пошли на вахту и доложили: „Идите, подберите блатного. Мы его убили“. На следующий день руководителя бандеровцев арестовали, повели на вахту и в тюрьму. Бандеровцы догнали повозку и отбили своего».
«В этом жутком спорте ушам заключённых слышался подземный гонг справедливости», — добавляет Солженицын.
«Беспощадному террору МГБ противостояли, насколько возможно, только бандеровцы — украинские повстанцы Степана Бандеры, — вспоминает венгр Ирани Бела. — Несколько месяцев они вели себя очень тихо, а потом сориентировались и начали действовать. Они были хорошими рабочими и везде завоевывали доверие руководства лагеря и дружбу членов бригады. Всех поразила невиданная доселе серия убийств людей, которых подозревали в доносах на своих товарищей. Виновников не смогли поймать, и это смущало политофицера».
Хладнокровие, с которым происходило уничтожение «сексотов», сеяло страшную панику. Многие умоляли о помощи руководство. Просились в этап или клялись прекратить «черные дела».
Такая работа требовала большой внутренней дисциплины. Еврей Давид Цифринович-Таксер в книге «Страна Лимония» описывает, что повар-«бандеровец» боялся себе налить порцию гуще, чем другим. А украинец, который нес сахар на целую бригаду, не удержался и попробовал немного, был вынужден ходить от барака к бараку с табличкой «Я у своих товарищей украл сахар». От предложения надзирателей закрыть его в БУР — барак усиленного режима — украинцы отказались. В лагере они сами могли вершить судопроизводство.
«Бандеры, что на этом лагпункте заправляют, — пишет Цифринович-Таксер, — мало того, что своему Богу молятся, так организовали и для евреев, и для мусульман их праздники. Выставляют людей на шухере, чтоб предупреждать, если надзиратель поблизости».
В последующие десятилетия криминальный элемент с удивлением и часто с уважением воспринимал политических осужденных. Воин УПА Мирослав Симчич после отбытия 25 лет продолжал сидеть — теперь уже по статье «лагерный бандитизм». Свой очередной срок он отбывал среди уголовников:
«Неожиданно для них и для себя я стал в камере „авторитетом“ для воров. Они часто спорили между собой, а меня, как тюремного „долгожителя“, просили рассудить».
http://argumentua.com/stati/sredi-nikh-ne-bylo-stukachei-banderovtsy-i-suchi-voiny
Среди них не было стукачей. Сидя те же 25 лет, они сносили тяжкое наказание достойно. К евреям в лагере относились дружелюбно. Да и вообще среди бандеровцев было много людей образованных, знающих европейские языки. Они твердо верили в свое предназначение, в грядущую независимость Украины, в правоту своего дела»...
...«Они также отличались от всех, — вспоминает еврей Анатолий Радыгин в книге „Жизнь в мордовских концлагерях вблизи“. В 1974 ее издали в Мюнхене на украинском языке. — Когда вдруг к ковырявшейся массе подоходил мужчина подтянутый и аккуратный, спокойный и малословный, выбритый, в чистой рубашке и вычищенной обуви, в бережно разглаженной арестантской одежде, можно было почти без ошибки угадать его национальность, партийность и знамя, под которым он воевал»...
«Воры в законе пытались держать в полном подчинении и остальных зэков, — пишет Валерий Ронкин в книге „На смену декабрю приходит январь“. — Коллега рассказывал и о том, как к ним в зону, где царил воровской закон, прислали большой этап бандеровцев. Те пошли к пахану и попробовали договориться с ворами, чтобы они не трогали политиков.
Но на следующий день демонстративно был убит политический, не пожелавший делиться посылкой с ворами. После очередного убийства бандеровцы подожгли воровской барак, предварительно заколотив его двери. Выскакивавших из окон бросали обратно. С той поры воровская власть в зоне кончилась».
«Конфликты между враждующими лагерями „блатные“ — „суки“ были нам очень на руку, — вспоминает закарпатец Василий Рогач в воспоминаниях „Счастье в борьбе“. — После таких „разборок“ одних сажали в БУР (барак усиленного режима), других отправляли на этап. А в жилой зоне на некоторое время устанавливалось затишье — прекращались грабежи, кражи, опасные схватки. Позже мы даже старались провоцировать эти конфликты. И долгое время они нам удавались».
Рогач отбывал наказание в лагерях РечЛАГ вблизи Воркуты. Администрация решила завезти сюда две сотни уголовников, чтобы поставить на место «бандеровцев».
— Замолчать, стерва бандеровская! Скоро мы вам рога обломаем, — бросился авторитет Чернобров на украинца, который вечером играл на мандолине в бараке.
— Думать нечего — утром будет поздно. Целый барак освобождают, готовят для блатной швали, — решили его земляки после короткого совещания.
Через час Чернобров пошел в туалет и больше не вернулся. Когда утром привезли остальные «блатных», те узнали, что их «атамана» убили. Селиться в одном бараке с украинцами отказались. На следующий день их увезли в неизвестном направлении.
Мирослав Симчич, который отбывал наказание на шахте в Бутугычаке в 500 километрах к северу от Магадана, вспоминает: «В лагере администрация с помощью прихвостней бесчинствует, особенно достается каторжанам-украинцам от нарядчика Бубновского. Весь лагерь, огромная колонна невольников, стоит на разводе. Выкрикивают номера каторжан. Цимбалюк на свой ??номер вышел из колонны и направился к нарядчику. Не успел Бубновский опомниться, как лежал с расколотой головой. Цимбалюк отдал топор конвоиру и отправился в режимную часть за новыми 25 годами».
«Не знаю, где и как, а у нас это началось с приезда Дубовского этапа — в основном западных украинцев, ОУНовцев, — пишет о сопротивлении уголовникам Александр Солженицын в романе «Архипелаг ГУЛАГ». — Для всего этого движения они повсеместно сделали очень много, да они и стронул воз. Дубовский этап привёз к нам бациллу мятежа. Молодые, сильные ребята, взятые прямо с партизанской тропы, они в Дубовке огляделись, ужаснулись этой спячке и рабству — и потянулись к ножу.
Солженицын также ввел термин «рубиловка». Так назвал очищение лагерей от прислужников администрации — жестоких бригадиров и «секретных сотрудников». В СтепЛАГе в Казахстане она проходила в одно время — в ??5.00, когда надзиратели только открывали бараки.
Узник СтепЛАГа Михаил Король описывает в книге «Одиссея разведчика»: «Ночью бандеровцы вошли в барак и вывели двух бандитов. Те поняли, что их убьют. Один убежал, а второго так покалечили, что он остался лежать на месте. А бандеровцы пошли на вахту и доложили: „Идите, подберите блатного. Мы его убили“. На следующий день руководителя бандеровцев арестовали, повели на вахту и в тюрьму. Бандеровцы догнали повозку и отбили своего».
«В этом жутком спорте ушам заключённых слышался подземный гонг справедливости», — добавляет Солженицын.
«Беспощадному террору МГБ противостояли, насколько возможно, только бандеровцы — украинские повстанцы Степана Бандеры, — вспоминает венгр Ирани Бела. — Несколько месяцев они вели себя очень тихо, а потом сориентировались и начали действовать. Они были хорошими рабочими и везде завоевывали доверие руководства лагеря и дружбу членов бригады. Всех поразила невиданная доселе серия убийств людей, которых подозревали в доносах на своих товарищей. Виновников не смогли поймать, и это смущало политофицера».
Хладнокровие, с которым происходило уничтожение «сексотов», сеяло страшную панику. Многие умоляли о помощи руководство. Просились в этап или клялись прекратить «черные дела».
Такая работа требовала большой внутренней дисциплины. Еврей Давид Цифринович-Таксер в книге «Страна Лимония» описывает, что повар-«бандеровец» боялся себе налить порцию гуще, чем другим. А украинец, который нес сахар на целую бригаду, не удержался и попробовал немного, был вынужден ходить от барака к бараку с табличкой «Я у своих товарищей украл сахар». От предложения надзирателей закрыть его в БУР — барак усиленного режима — украинцы отказались. В лагере они сами могли вершить судопроизводство.
«Бандеры, что на этом лагпункте заправляют, — пишет Цифринович-Таксер, — мало того, что своему Богу молятся, так организовали и для евреев, и для мусульман их праздники. Выставляют людей на шухере, чтоб предупреждать, если надзиратель поблизости».
В последующие десятилетия криминальный элемент с удивлением и часто с уважением воспринимал политических осужденных. Воин УПА Мирослав Симчич после отбытия 25 лет продолжал сидеть — теперь уже по статье «лагерный бандитизм». Свой очередной срок он отбывал среди уголовников:
«Неожиданно для них и для себя я стал в камере „авторитетом“ для воров. Они часто спорили между собой, а меня, как тюремного „долгожителя“, просили рассудить».
http://argumentua.com/stati/sredi-nikh-ne-bylo-stukachei-banderovtsy-i-suchi-voiny
4
