Кокаиновые плантации Южного берега Крыма.

С распадом империи южнобережные долины, ранее жестко контролировавшиеся коммунистической властью, ибо здесь отдыхали вожди и партийные функционеры всех рангов и оттенков, перестали кому-либо принадлежать, и  скатились в своеобразный вакуум, который продолжался долгие годы. Формально они принадлежали новому государству Украина, но у Украины были свои заботы и свои болезни роста, и поэтому в долинах Южного берега не было вообще никакой власти, кроме власти тех, кто уже ей здесь обладал. Власти бывших партийных и советских функционеров, милиции, службы безопасности, бандитов, и немногих культурных людей, получивших известность в годы перестройки своей экологической и общественной деятельностью. А между тем миллионные толпы отдыхающих по-прежнему каждый год устремлялись в эти долины, везя с собой огромные деньги, и деньги эти год от года становились все ощутимей. Постепенно население южнобережных долин, и раньше живущее гораздо лучше других, ненаркотических регионов, поняло, что получало до этого жалкие гроши. Что получать можно гораздо больше, причем больше в разы, на порядки, снабжая наркотиком летнего отдыха этих назойливых, по собственной воле устремляющихся сюда наркоманов.

 И за контроль над распределением южнобережного кокаина среди миллионных толп отдыхающих в укромных крымских долинах началась кровавая борьба. Сначала робко, а потом все настойчивей то одна группа влияния, то одни кланы, то одна организация, то другая стали пытаться прибрать к рукам ту золотую каплю, которая ежегодно капала в долины Алушты, Ялты, и прочих городов Южного берега. А стоила эта капля как минимум один миллиард долларов в каждой долине – сумма невиданная и неслыханная для этих мест.

 В каждой отдельной южнобережной долине борьба за свой собственный миллиард долларов, полученный от продажи кокаина летнего отдыха, происходила по своим правилам, в результате чего побеждала то одна группа влияния, то другая. Бандиты в результате кровавой борьбы в итоге проиграли, ибо оказались слабее партийных функционеров, милиции и службы безопасности. В городах Южного берега Крыма к власти приходили то партийные функционеры, то бывшие высокие чины КГБ, то люди, опирающиеся на местную милицию. Были иногда исключения, и власть доставалась интеллигентам экологической, или демократической ориентации, но эти исключения только подтверждали правило. И все это происходило в тиши и глуши замкнутых местных долин, совершенно незамеченное и непонятное из столицы, в результате чего эти долины стали жить своей собственной, экзотической, фантастической жизнью. Жизнью, чуть ли не в малейших деталях напоминающей жизнь кокаиновых стран Латинской Америки.

 Население кокаиновых долин Южного берега, лишь формально принадлежащих Украине, делится на баронов, плантаторов, боевиков и чернь. Это жестко структурированное общество, со своими законами, порядками, представлениями о справедливости, и посторонних людей в этих долинах давно уже не осталось. Все посторонние люди или изгнаны отсюда, или в принудительном порядке переселились на кладбища. Бароны контролируют власть в долинах, правоохранительные органы, и те огромные деньги от продажи местного кокаина – летнего отдыха, - которые через эти долины проходят. То есть делают то же самое, что делают кокаиновые бароны в Гондурасе, Боливии, или Колумбии. Аналогия абсолютная, тем более, что аналог южноамериканской коки - крымский летний отдых, - продукт постоянно возобновляемый, и его можно выращивать здесь круглый год, пользуясь как дикорастущей кокой, так и закладывая ее огромные, абсолютно легальные плантации. Чем и занимаются плантаторы, которых, в отличие от баронов (баронов всего лишь несколько десятков) гораздо больше. Это хозяева земельных участков, на которых, облагороженная и окультуренная, произрастает местная кока: хозяева санаториев, домов отдыха, гостиниц разных размеров, больших и малых квартир, в которые можно пускать курортников. Бизнес вполне легальный, как и легально выращивание коки во многих странах Латинской Америки, где этим видом деятельности занимаются десятки, если не сотни тысяч семей. Каждый южнобережный плантатор мечтает стать бароном, и иногда им это удается.

   Власть баронов несоизмерима с властью плантаторов, это не просто деньги, но деньги сверхбольшие, и не просто власть, но власть сверхбольшая. Суммарный годовой доход кокаиновых баронов всего Южного берега Крыма не меньше 10 миллиардов долларов, и это вполне сопоставимо с доходами кокаиновых баронов стран Латинской Америки. Не исключено, что между ними давно уже установлены и личные связи. Одному Богу известно, что из гигантской суммы в 10 миллиардов долларов отходит государству, а что остается в руках баронов, но, разумеется, большая часть этих средств остается у них. Таким образом, бизнес на выращивании южнобережной коки вполне легален, освящен государством, и от него не только  нецелесообразно избавляться, но даже абсурдна сама мысль о его прекращении. Поскольку куда же тогда девать те миллионные армии отдыхающих, которые каждый год устремляются сюда в надежде вкусить ад и рай фантастической крымской жизни, и втянуть в свои ноздри белый порошок счастья – чистейший местный кокаин, которые знатоки не променяют ни на какой иной кокаин в мире. Кстати, реальный южноамериканский кокаин давно уже стал частью местного крымского отдыха, они навеки неотделимы, ибо Южный берег просто перенасыщен наркотиками, и вполне вероятно, что эти наркотики поставляют сюда именно кокаиновые бароны стран Южной Америки.

 Особый отряд местных жителей составляют боевики. Кокаиновым баронам без боевиков обойтись было совершенно невозможно, они возникли здесь исторически, в результате борьбы за власть в южнобережных долинах. Когда надо было подавлять сопротивление соперничающих групп, бандитов, и недовольного местного населения, одновременно нищего, жалкого, и необыкновенно агрессивного, реакционного, проникнутого насквозь никому уже ненужными коммунистическими идеями, туманными мечтами о воссоздании бывшего Советского Союза и местными разнообразными фобиями, рожденными от местной сырости, безнадежности и идиотизма. Поскольку люмпенизация местного населения чудовищна и достигает в некоторых крымских долинах 50 – 70 % от всех жителей, то в боевики идут особенно охотно, ибо иных источников доходов у этой части населения, особенно в межсезонье, попросту нет. Идут в боевики также из чувства злобы и мести, иногда туманных, иногда вполне осознанных, ко всему необычному, чистому и яркому, в том числе и к той самой природе Крыма, среди которой они живут. С помощью боевиков кокаиновые бароны успешно подавили все местное протестное движение. В том числе экологическое, а также движение наиболее внятной части крымского населения против разорения Южного берега, и превращения его в одну сплошную и безликую кокаиновую плантацию местной коки: тянущиеся на десятки километров сплошные массивы безликих санаториев, домов отдыха, дач, и уродливых хибарок для отдыхающих.

   Все это было построено на месте разрушенных византийских и генуэзских крепостей, храмов разных религий, дореволюционных дач в стиле ампир, старинных постоялых дворов, тысячелетних колодцев, заповедных рощ, баснословных пейзажей, зон старой татарской застройки, и прочее, прочее, что во имя торжества местного наркобизнеса пришлось разрушить, и чему нет числа. Это была война, война не на жизнь, а на смерть, и жертвами ее в маленьких южнобережных городах с населением в 20 – 25 тысяч человек стали тысячи местных жителей. Об этой войне практически ничего неизвестно, крымские горы, укрывающие долины со всех сторон, надежно заслонили выстрелы и жертвы этой войны ото всего остального мира. Но они были, причем в процентном отношении этих выстрелов и жертв было ничуть не меньше,  чем жертв и выстрелов кокаиновых войн в Парагвае, Гондурасе, или Колумбии! Местные кладбища давно уже переполнены, и по площади приближаются к площади городов, а в некоторых южнобережных долинах вообще реальная жизнь временами перемещается на кладбища,  и подчас невозможно  сказать, где кончается нереальность жизни, и начинается реальность смерти. В процентном отношении боевики составляют не менее десятой части местного населения, и в любой момент количество их можно увеличить до 50 %, поставив под ружье каждого второго местного жителя. Нет сомнения, что в час «Х» южнобережные бароны это и сделают.

 Чернь. Это все те, у кого нет возможности в больших масштабах выращивать местную коку – делать бизнес на отдыхающих. То есть учителя, врачи, массы иного местного полунищего, а зачастую и просто нищего населения, люмпены разного вида и образа жизни, бродяги, бомжи, одичавшие интеллигенты, еще пытающиеся держаться на плаву. Есть среди черни и нормальные люди, которые по каким-то причинам не смогли выбраться отсюда, не покончили с собой, не сошли с ума, не стали ни плантаторами, ни баронами, и вынуждены влачить ежедневное нищее существование, с зависть и злобой наблюдая за успехами других, более успешных слоев местного общества. Чернь в южнобережных долинах наиболее многочисленный класс, одновременно и жалкий, и агрессивный. Поскольку агрессией здесь пропитано все: и море, и горы, и воздух, и души людей, то агрессия черни равна агрессии боевиков, плантаторов, и баронов, вместе взятых. Все четыре класса местного населения великолепно дополняют один другого, и, кажется, идеально подходят для того вида бизнеса, который тут существует.

 Отдыхающие, приезжающие на Южный берег Крыма, и привозящие сюда огромные деньги, определенный процент которых в виде налога идет государству, - всего лишь часть заработка местных баронов. Махинации с продажей земли, безудержный строительный бизнес, инвестиции в местные проекты, а также международный наркотрафик, по многим признакам проходящий именно через южнобережные долины, дают местным баронам дополнительный заработок, так что они свои законные 10 миллиардов долларов в год в любом случае получают. Это уравнивает их, как уже говорилось, с кокаиновыми баронами Латинской Америки, а наркотрафик и причастность к поставке кокаина в Украину, и дальше в Россию  вообще делает родными братьями! Южноамериканский вариант для Южного берега Крыма утвердился всерьез и надолго, он стал частью общегосударственного бизнеса, и его изменить уже невозможно.

 Чисто теоретически, при соблюдении определенных условий, на Южном берегу Крыма мог бы осуществиться Сицилийский вариант, когда в каждом местном городе был бы свой крестный отец, или один такой крестный отец был  для всего Южного берега, и местные вассалы целовали бы его руку и клялись в вечной преданности и любви. Но это было  возможно лишь в том случае, если бы коренное население Южного берега проживало здесь непрерывно в  течении хотя бы нескольких сотен лет. Чтобы оно укоренилось здесь окончательно и навсегда, пустило вечные глубокие корни, обросло традициями, легендами, вековыми обычаями, любовью к своей прекрасной земле.  Но нынешнее население Южного берега Крыма в большинстве своем состоит из нищих и обозленных люмпенов, не то что не любящих, но люто ненавидящих ту красоту, природу и историю, которые их окружают. Коренное население здесь множество раз депортировали, многочисленные войны, революции и завоевания сметали отсюда, словно цунами, все традиции, обычаи, и тех людей, которые им следовали. Ничего иного, кроме латиноамериканского варианта, варианта кокаиновых баронов, которым подчиняются плантаторы, боевики, и чернь, здесь быть просто не может. Это реальность, это проклятие географии, времени и истории, которые, соединившись вместе, дали то, что есть – кусок кокаиновой латиноамериканской страны, не то Колумбии, не то Мексики, не то Панамы, в составе нынешней Украины.

 Пугающая похожесть на латиноамериканский вариант подтверждается еще и тем, что на Южном берегу Крыма активно действуют не менее десятка различных партизанских отрядов. Они в свое время или организовывались баронами для борьбы со своими соперниками, или возникали самостоятельно в крае с богатыми партизанскими традициями. Все они в той или иной мере контролируются или баронами, или иностранными спецслужбами, которые на Южном берегу действуют давно и необычайно активно. Прибавьте сюда иностранные военные базы (Черноморский флот), и пугающая похожесть на латиноамериканскую Панаму увеличится многократно!

 Кокаиновые бароны не подчиняются никому: ни Украине, к которой они формально принадлежат, и в бизнес – структуры которой официально интегрированы, ни России, ни иному центру силы и власти. Они работают исключительно на себя самих. Наивная Россия, мечтающая об аннексии Южного берега Крыма, в случае осуществления своей заветной мечты получит такую проблему, которую решить будет в принципе невозможно. Это будет проблема не меньшая, чем проблема Чечни. И если Чечню в итоге, возможно, все же придется отпустить, то отпустить Южный берег Крыма, населенный в основном русскими, не удастся никогда, и этот уголок далекой отсюда Панамы сможет в будущем вообще изменить ситуацию в России, сделав ее саму кокаиновой страной Латинской Америки!

 Кокаиновые долины Южного берега Крыма, как уже говорилось, существуют вне времени и вне пространства, во всяком случае, это не то время, которое существует в Украине, и не те пространства, на которых она расположена. Здесь происходят вещи поистине фантастические, ранее описывающиеся лишь в фантастических романах. К примеру, местные бароны, имеющие неограниченные денежные средства, начали менять историю и проводить эксперименты со временем. Для изменения истории организуются научные конференции, на которых приглашенные ученые, всячески обласканные и ублаженные, меняют историю местных городов. Что же касается экспериментов со временем, то его или отодвигают назад на несколько тысячелетий, или, ничуть не смущаясь, возвращают вперед, произвольно манипулируя датами возникновения местных населенных пунктов.

 Нельзя сказать, что из Киева не видели проблем Южного берега Крыма, и не пытались их как-то решить. Президент Ющенко, к примеру, пытался остановить баронов тем, что посылал сюда комиссии Верховной Рады, которые наивно опрашивали местное население, не являются ли преступниками отцы  южнобережных городов? Разумеется, деятельность этих комиссий была известна заранее – им никто ничего не сказал! Президент Янукович поступил более решительно и жестко: теперь в мэриях городов Южного берега Крыма рядом с мэрами и их заместителями сидят в отдельных кабинетах крепкие донецкие ребята, официально называемые представителями партии Регионов. Это все равно, как если бы в какой-нибудь мексиканский город, полностью контролируемый наркомафией, из столицы прислали нескольких энергичных молодых полицейских для наблюдения за местными порядками. Как бы круты эти ребята ни были, им ничего не удастся изменить. В городах с несколькими тысячами боевиков, с полностью подконтрольной милицией, прессой, радио и телевидением, с запуганным и знающим свое место населением они - абсолютно ничто. Они или интегрируются в местный кокаиновый бизнес, или  спустя какое-то время, когда власть в Киеве переменится, тихо и мирно отбудут восвояси, и о них все забудут.

 На данном историческом этапе есть все основания считать Южный берег Крыма совершенно особой зоной, непохожей ни на что ни  в Украине, ни в России, которая, возможно, по глупости решит его аннексировать. Больше всего этот регион похож на типичную кокаиновую  страну Латинской Америки, со всей бездной нерешенных проблем, чреватых чем угодно: от революции до гражданской войны. Регион, который в будущем может поколебать сами основы государства, которому он в данный момент принадлежит.