Жил был султан, у которого было 4 жены. Все они были умницами и красавицами, но больше всего он любил четвертую – молодую, добрую и ласковую. Мужчина одевал ее в дорогие платья, дарил драгоценности и всячески баловал.

Без ума он был и от третьей жены – самой красивой женщины на земле. Султан всегда брал ее с собой, когда ехал в другие страны, чтобы все видели ее красоту. Но при этом он очень боялся, что она когда-нибудь уйдет от него к другому.

Любил султан и вторую жену – интриганку и интеллектуалку. Она всегда была на высоте: умная, приветливая и терпеливая. Султан мог к ней обратиться со всеми проблемами – эта женщина могла решить любые трудности.

А первая жена была самой старой из всех. Она досталась султану как наследство от старшего брата. Эта женщина была самой преданной. Она делала все, чтобы ее муж становился все более богатым и влиятельным. Но султан не любил ее, даже не обращал на нее своего внимания, хотя она его очень любила…

И вот султан заболел. Он почувствовал приближение смерти и стал думать о том, какую жизнь он прожил за свои долгие годы. Мужчина подумал: «Сейчас у меня есть 4 жены, но на том свете я буду совсем один!». Тогда он сказал четвертой жене:

— Ты же знаешь, что всегда была моей любимицей. Тебе доставалось все самое лучшее, я заботился о тебе и берег, как мог. Сейчас, когда я умираю, готова ли ты пойти со мной в царство теней?

— Даже не думай об этом! – гневно ответила жена и ушла, не сказав султану больше ни слова.

Эти слова очень ранили сердце умирающего. Расстроенный султан позвал свою третью жену:

—  Всю жизнь я восхищался только тобой! Сейчас, когда я на смертном одре, готова ли ты пойти за мной в долину мертвых?

— Конечно, нет! – ответила женщина. – Моя жизнь продолжается. Возможно, я даже снова выйду замуж.

Такой боли султану никогда не приходилось испытывать. В страшных душевных терзаниях он заговорил со второй женой:

— К тебе я всегда обращался в сложных ситуациях, ты была моим лучшим помощником и советчиком. Сейчас, когда я на смертном одре, готова ли ты пойти за мной на тот свет?

— Сожалею, муж мой, но на этот раз я не могу стать твоим напарником. Я могу лишь пообещать, что похороню тебя со всеми почестями.

Султан был поражен и раздавлен. И в этот момент прозвучал голос:

— Я готова пойти с тобой куда угодно, я буду рядом с тобой всегда!

Султан увидел, что перед ним стоит его первая жена. Она была истощена и почти неузнаваема от пережитого горя. Пораженный мужчина сказал:

— Только сейчас я понял, что должен был быть более внимательным к тебе, пока еще моя жизнь не покидала мое тело!

У всех нас есть 4 жены. Четвертая – это тело. Не имеет значения, как сильно мы стараемся хорошо выглядеть, потому что оно не пойдет с нами на тот свет. Третья жена – это работа, статус и деньги. После нашей смерти они достанутся другим людям. Вторая жена – это семья и родные.  Они всю жизнь помогают и поддерживают нас, но после нашей смерти они могут сопроводить нас только до могилы.

И, наконец, первая жена – это наша душа, которую все так часто игнорируют в погоне за материальными ценностями, властью, богатством и удовольствиями. Но, даже не смотря на такое отношения, именно душа будет нашей единственной спутницей всегда и во всем.

Никогда не забывайте оберегать и обогащать ее! Потому что самый большой подарок, который мы можем сделать для себя и всего мира, это заботливое и внимательное отношение к своей душе.

На 31 году жизни после продолжительной болезни умерла волонтер и одна из основателей благотворительного фонда «Открытые ладони» Ирина Гавришева, также известная под именем «Птеродактиль».

Множество людей оставляют на ее личной странице в Facebook теплые, но прощальные слова. Друзья, коолеги, все с кем Ирина общалась и сотрудничала, отмечают ее огромную силу и бесконечную доброту, которую она с радостью отдавала другим.

Ирина Гавришева оставила прощальное письмо, которое по ее просьбе после смерти опубликовали на ее странице в Facebook.

«Если вы читаете это…» — как-то так правильно начинать подобные письма, да? В детстве я любила всякие мелодрамы. Где любовь, не смотря на тяжелую болезнь, где в конце в коридоре появляется доктор, не смотрящий в глаза и обреченно мотает головой. А потом похороны, рыдающие родственники, море цветов, прощальные речи и записки «если вы читаете это, значит…». Мне казалось это романтичным и правильным.
А потом я повзрослела. И мысль о том, что моя жизнь закончится вот так вот мелодраматично, стала пугать. Мокрые реаниматологи, ломающие ребра в попытках запустить сердце и теряющие сознание родственники — стали пугать. Для себя, для той, какой я живу — мне хочется другого ухода.
Тело в гробу, усыпанное цветами… нет! Во-первых — я хочу, чтобы было видно любимые джинсы в с дырками и футболку с надписью «RIDE TILL THE END» — покупая ее я уже знала, что я не только покрасуюсь в ней при жизни, но что именно в ней отправлюсь на тот свет. А во-вторых — большой кусок своей жизни я занималась (юсь… эм, все-таки в каком времени писать-то? :)) благотворительностью. Благотворительностью медицинской — так сложилось, мне это интересней. Я помогаю искать деньги на то, чтоб какой-то человек получил свой шанс на жизнь. Или хотя бы на облегчение. Эти шансы — они стоят денег. Вполне конкретных сумм. Кому как повезет — тысяч или миллионов гривен. И для того, чтоб люди свои шансы получили, приходится просить у других «помогите, пожертвуйте». Я не люблю писать про «откажитесь от чашки утреннего кофе» — призывать людей к аскетизму — не мой профиль. Но коль уж речь про меня лично, то имею право настаивать — не устраивайте мне в гробу лужаек, не портьте образ (грозный Птеродактиль в цветах — это уже какое-то ми-ми-ми), а то, что собирались потратить на цветы, букеты, венки и т. д. — положите в конвертик, содержимое которого станет шансом для кого-то еще живого. Я без цветов в гробу переживу (гы-гы), чесслово, а кому-то (я ведь даже, наверное, знаю имена — кому) эти деньги станут шансом. На завтра. Или на более легкое сегодня.

Говорят, в Британии, в память об умершем в парках и скверах ставят лавочки. Общественно-полезная память. Лавочка имени Птеродактиля — не уверена, что это что-то близкое. Но… но наверное если кому-то нужно что-то ощутимое «памяти Птеродактиля», то пусть уж лучше лавочка в сквере, чем кусок гранита на кладбище. А еще лучше — какая-нибудь полезная оборудовина в любимый центр ТКМ. Или в хоспис. Или пациенту с каким-нибудь специфичненьким паллиативным дианозом — у нас таких хватает.
А, и на всякий случай — лавочка на кладбище у памятника не считается!
Когда-то я была подростком-максималистом. «Сохранить жизнь во что бы то ни стало» — это было и про меня, это было и про тех, кто вокруг. Я и волонтером пришла спасать. А потом устала… устала спасать других (а они, гады, не спасались ), устала спасаться сама. И когда мне сказали, что все, опции с лечением исчерпаны, первая мысль была «наконец-то!». С того дня, зная, что время на исходе, я получила неимоверную свободу. Свободу делать то, что я хочу сегодня. Что приносит мне радость и счастье сегодня. Без необходимости жертвовать чем-то ради завтра. Потому что завтра все равно нет. 3 года жизни, наполненной счастьем, не смотря на медленное угасание. Но 3 года именно ТАКОЙ жизни — только благодаря поддержки извне. Это только кажется, что «мы больше не можем вам помочь» и на этом все останавливается. На самом деле в этом месте начинается самое сложное. Когда с каждым месяцем тебе нужно все больше поддержки, а возможности твои иссякают. И чтоб прожить очередной день, нужна куча лекарств, расходников и т. д. Нет, их можно не покупать — уже ж «все». Только вот когда ты все еще что-то можешь — лечь и умереть в один момент не хочется. Хочется еще использовать свое время. Но оно стоит денег. И сил окружающих. Потому что твоих сил остается все меньше.
Друзья, которые по звонку приезжали «поняньчить Птеродактиля», которые ночью везли вдруг захотевшийся гамбургер или тянули санки с тушкой Птеродактиля на горку, которые готовили на кухне вкусняшки — без всех них эти 3 года были бы совсем другими. Те, кто жертвовал деньги на меня. Зная, что я не буду здорова… Благодаря вам у меня было все необходимое. Все-все, даже то, чего не было у более перспективных. Комнатка, похожая оборудованием на реанимационную палату — благодаря этому я продолжала жить. Не существовать, а жить. Так, как мне хотелось.
Умирать от болезни — чаще всего это не вдруг и сразу. Это долго. И дорого. Так, чтоб достойно, чтоб активно до конца — дорого. И чтоб не мучительно — тоже дорого и сложно. Те, кто были вокруг меня — дали мне такую жизнь до конца, не смотря на ее цену. Я, сколько могла, старалась дать такую жизнь другим в нашей Паллиативной программе. Потому что каждый человек достоин закончить свой земной путь достойно. Каждый человек достоин уйти без боли и страданий. И тут, на краю, делать для другого что-то намного интереснее. Потому что острее. Потому что нельзя будет исправить. Переиграть. Можно только один раз пройти рядом с человеком этот путь, максимально его облегчив. Один раз. Без права на ошибку. И с особым чувством, когда удалось. Удалось хоть самую малость. А если хотя бы попытаться, то хоть самую малость — обязательно выйдет. Я знаю.
Подозреваю, что «после» многие напишут про меня чего-нибудь. Про то, какая я была… Собственно, про меня и при жизни регулярно что-то этакое пишут, что больше на некролог смахивает. Но все равно обидно, что не прочитаю, не потроллю в комментах :). Ну и на всякий случай, тем, кто будет писать — вы ж в курсе, как я терпеть не могу пафос и восхищение :). Если кому-то уж больно хочется его высказать — принимается в денежном эквиваленте на счет Паллиативной программы Живи секундой, живи каждый миг :). А в текстах — не надо, ладно?
Говорят, есть рай. Есть идеальный мир без боли и страданий. Это круто. Но я все думаю — если я попаду туда — чем я буду заниматься? Что я буду делать без медицинских выписок, хитрых реабилитационных штук и «подайте для…»? То, в чем была моя жизнь последние 9 лет. Чем я буду заниматься Там, где медицинские эксперты и фандрейзеры не пользуются спросом? Наверное, мне все-таки найдется Там применение… А у вас здесь остается этот мир… в котором так нужна помощь друг друга. В котором единственный способ выжить — это плечом к плечу противостоять беде. В котором не только сильный защищает слабого, но даже самый слабый может многое сделать для соседа.
Я свое отработала :). А вам, кажется, еще пахать и пахать».