"Одна на всех - мы за ценой не постоим" Мама Стифлера

- Сука ты, Лида! – с чувством выплюнул мне в лицо контуженный боксёр Дима, с которым я на тот момент нежно сожительствовала, и уже начинала смутно догадывацца, что год жизни я уже бессмысленно проебала. - Пиздуй к Бумбастику! – Сурово ответила я своей зайке («зайка» в моих устах, штоп вы знали – это страшное ругательство, ага), и захлопнула дверь. Потом села, и перевела дух. Так, если зайка меня послушаецца, и попиздует к Бумбастику – значит, через пять минут мне позвонит Бумбастикова жена, по совместительству моя подруга Юля, и нецензурно пошлёт меня нахуй, пожелав мне покрыцца при этом сибирскими язвами и прочей эпидерсией. Теперь всё зависело от зайки… И зайка не подвёл. Зайка совершенно точно пришвартовался у Бумбастика… Дзынь! Я побрела на кухню, на звук звонящего телефона, быстро репетируя кричалку, которой я сейчас должна Юльку обезоружить. Зайка, беспесды был долбоёбом. Раз послушался моего бездумного совета. - Алло, Юлька! – Заорала я в трубку, - Моя карамелька пошла к вам в гости! Ты ему дверь не открывай, и скажи ему, чтоб уёбывал к себе в Люблино. К бабке. - Штоп ты сдохла, жаба… - грустно перебила меня Юлька, - что ж ты заранее не позвонила, ветошь тухлая, а? А мне чо теперь делать? Твой сукодумец сидит щас с Бумбой на кухне, ржот как лось бомбейский, сожрал у меня кастрюлю щей, и собрался тут ночевать. Понимашь, жаба жырная? Но-че-вать! А что это значит? Молчи, не отвечай. Мне убить тебя хочецца. Это значит, моя дорогая подрушка, штоп тебе здоровьица прибавилось, что я щас беру свою дочь, и мы песдуем с ней ночевать К ТЕБЕ! Понятно? Я с этими колхозными панками в одной квартире находицца отказываюсь. Чего-то подобного я и ожидала, поэтому быстро согласилась: - Иди. Я вам постелю. - А куда ж ты денешся? – ответила Юлька, и повесила трубку.

…Очень непросто вставать утром в семь часов, если накануне ты пил сильноалкогольные напитки в компании Юли. И не просто пил, а упивался ими. Осознанно упивался. И ещё более непросто, чем встать в семь утра - это разбудить двоих шестилетних детей, накормить их уёгуртами, одеть в пиццот одёжек, и отбуксировать в деццкий сад, который находится в Якино-Хуякино. То есть в нескольких автобусных остановках от твоего дома. Это пиздецкий подвиг, скажу честно. При этом надо постараться выглядеть трезвой труженицей и порядочной матерью. Штоп дети не пропалили, и воспитательница. На Юлю надежды не было никакой. Никакой, как сама Юля. Значит, быть мамой-обезьянкой сегодня придёцца мне. И тащить двоих киндеров в садик, сохраняя при этом равновесие – тоже выпадает мне. А почему я этому ниразу не удивлена? Не знаете? И я не знаю. А косить-то надо… Бужу, кормлю, одеваю детей. Параллельно капаю в глаза Визин, и закидываю в пасть пачку Орбита. Выгляжу как гуманоид, который всю ночь пил свекольный самогон, сидя в зарослях мяты. Но это – лучшее, что я могла из себя вылепить на тот момент. Запихиваю детей в битком набитый автобус, утрамбовываю их куда-то в угол, и, повиснув на поручне, засыпаю… - Мам… - как сквозь вату голос сына, - мам, а когда мне можно женицца? Ну ты спросил, пацан… Вот маме щас как раз до таких глобальных вопросов… - Когда хочешь – тогда и женись. Ответила, и снова задремала. - Ма-а-ам… - сыну явно скучно. С Юлькиной Леркой он бы, может, и поговорил. Только я ей рот шарфом завязала. Не специально, чесслово. Поэтому Лерка молчит, а я отдуваюсь. - Ну что опять?! - Знаешь, я на Вике женюсь. На Фроловой. Тут я резко трезвею, потому что вспоминаю девочку Вику. Фролову. Шестьдесят килограммов мяса в рыжых кудрях. Мини-Трахтенберг. Лошадка Маруся. Я Вике по пояс. - Почему на Вике??!! Ты ж на Лиле хотел женицца, ловелас в ритузах! У Лили папа симпатичный и на джыпе! Зачем тебе Вика, Господи прости?! На меня с интересом смотрит весь автобус. Им, пидорам, смешно! Они видят похмельного гуманоида с двумя детьми, один из которых замотан шарфом по самые брови, а второй зачем-то хочет женицца. И смеюцца. А мне не смешно. Мне почему-то сразу представилась картина, как в мою квартиру, выбив огромной ногой дверь, входит большая рыжая Годзилла, и говорит: «А ну-ка, муженёк, давай твою мамашку нахуй ликвидируем экспрессом с балкона четвёртого этажа. Она у тебя в автобусах пьяная катаецца, в мужиках не разбираецца, и вообще похожа на имбецыла». И мой сынок, глядя влюблёнными глазами на этот выкидыш Кинг-Конга, отвечает ей: «Ну, конечно, Вика Фролова, моя жена ахуенная, мы щас выкинем эту старую обезьяну из нашего семейного гнезда» И молодожены, улюлюкая, хватают меня за жопу, и кидают вниз с балкона… В ушах у меня явственно стоял хруст моих костей… - Почему на Вике?! – снова заорала я, наклонившись к сыну всем туловищем, насколько позволяла длина моей руки, которой я держалась за поручень. Отпустить этот поручень я не могла. Хотя автобус уже приближался к нашей остановке. По ходу, я этот поручень возьму с собой… Сын моргнул. Раз. Другой. А потом вскинул подбородок, и ГРОМКО ответил: - А ты видала, какие у Вики сиськи???!!! Больше, чем у тебя даже! Занавес. Из автобуса я вылетела пулей, волоча за собой сына и Лерку, а за спиной дьявольски хохотали бляццкие пассажыры автобуса. Им смешно…

Когда я вернулась из сада, Юлька уже проснулась. - Кофе будешь, пьянь? – спрашивает меня, а сама уже в кофеварку арабику сыпет. Полкило уж нахуячила точно. - Буду. – Отвечаю, и отбираю у Юльки банку с кофе. – Нахаляву и «Рама» – сливочное масло. Ты хоть смотри, скока ты кофе насыпала. - Похуй.. – Трёт красные глаза Юлька, - я щас кофе попью – и домой. Сдаёцца мне, наши панки у меня дома погром в Жмеринке устроили. Ты щас на работу попилишь, спать там завалишься, а мне говно возить полдня придёцца. Из-за тебя, между прочим. Ага, спать я на работе завалюсь… Очень смешно. Провожаю Юльку, смотрю на себя в зеркало, вздрагиваю, и снова иду в ванну. Заново умывацца, красицца, и заливать в глазные орбиты Визин. Ибо с таким пластилиновым ебалом как у меня на работу идти совершенно неприлично. Дзынь! Ёбаная тётя, как ты исхудала… Кому, бля, не спицца в полдевятого утра?! С закрытыми глазами, патамушта рожа в мыле, с пастью, набитой зубной пастой, по стенке пиздую на звук телефона. - Алло, бля!!! Рявкнула, и почуфствовала, как зубная паста воздушно-капельным путём распространилась по стенам кухни. - Срочно ко мне! И гудки в трубке. Чозанах? Я понять не успела, чей там голос в трубке… Наощупь нахожу полотенце для посуды, вытираю им глаза, и смотрю на определитель номера. Юлька. «Срочно ко мне!» А нахуя? Мне, если что, на работу выходить через десять минут. С какого члена я должна срывацца, и срочно бежать к Юльке? Набрала Юлькин номер. Послушала пять минут длинные гудки. После чего автоматически стёрла со стены зубную пасту, бросила полотенце в стиральную машину, схватила сумку, и вылетела на улицу, забыв закрыть дверь.

…Юльку я нашла в состоянии странного ступора на лестничной клетке возле её квартиры. - Пришла? – вяло поинтересовалась Юлька, и хищно улыбнулась. - Прибежала даже. Где трупы? - Какие трупы? - Не знаю. Но за своё «Срочно ко мне» ты должна ответить. Если трупов нет – я тебе пизды дам, ты уж извини. Я на работу уже опоздала, мне теперь всю плешь проедят и выговор влепят. Так что причина того, что я прискакала к тебе должна быть очень веской. Юлька затушила сигарету в банке из-под горошка, и кивнула головой в сторону двери: - Иди. Я сделала шаг к двери, и обернулась: - А ты? Юлька достала из пачки новую сигарету, повертела её в пальцах, сломала, отправила в банку, и ответила: - Я рядом буду. Иди… Мне поплохело. По ходу, я щас реально увижу жосткое мясо. Зайку своего, с топором в контуженной голове, Бумбастика с паяльником в жопе, и кишки, свисающие с люстры… К такому зрелищу надо было основательно подготовицца, но мы с Юлией Валерьевной всё выжрали ещё вчера. Так что смотреть в глаза смерти придёцца без подготовки. Я трижды глубоко вдохнула-выдохнула, и вошла в квартиру… Странно. Кровищи нет. В доме тихо. И относительно чисто. Не считая кучи серпантина и блёсток на полу. Автоматически смотрю на календарь. Февраль. Новый Год позади. Какого хуя тогда… И тут я вошла в комнату. В первую из трёх. В комнате стояла кровать, а на кровати лежала жопа. Абсолютно незнакомая мне жопа. Совершенно точно могу утвеждать, что с этой жопой мы ранее не встречались, и в близкий контакт не вступали. За плечом тихо материализовалась из воздуха Юлька. Я вопросительно на неё посмотрела. - Это Бумба… - Юлька шмыгнула носом, и сплюнула на пол, - ты дальше иди… Я прикрыла дверь в комнату с Бумбиной жопой, и открыла следующую. - Это чьё? – шёпотом спросила я у Юльки, глядя на вторую жопу. Снова незнакомую. Блять, куда я попала?! - Это Серёга Четвёртый… Четвёртый. Гыгыгы. Неделю назад я гуляла на его свадьбе. Четвёртый радостно женился на сестре Бумбастика. Сестра, правда, радости особой не испытывала, ибо для неё это уже был четвёртый брак. Отсюда и погоняло Серёги. Брак был в большей степени по расчёту. Ибо Четвёртому нужны были бабки на открытие собственного автосервиса, а Алле нужен был узаконенный ебырь. Ебать Аллу бесплатно не хотел никто. Стописят килограммов жыра это вам не в тапки срать. К слову, Четвёртый весил ровно в три раза меньше своей супруги. Поэтому на их свадьбе я даже не пила. Мне и так смешно было шопесдец. Итак, свершилось то, ради чего я забила на работу, и непременно выхвачю пиздюлей от начальства. Но оно того стоило. Я воочию увидела жопу Четвёртого! Это ж празник какой-то просто! Я с плохо скрываемым желанием дать кому-нить пизды, обернулась к Юльке, и прошипела: - У тебя всё? Юлька даже не отшатнулась. Она, наоборот, приблизила своё лицо к моему, и выдохнула в него перегаром: - У меня – да. А у тебя – нет. Ещё третья комната осталась… А главный сюрпрайз ждёт тебя даже не в ней… И демонически захихикала. Я без сожаления оторвала взгляд от тощей жопки Четвёртого, и открыла третью дверь… На большой кровати, среди смятых простыней и одеял, лежала третья жопа. Смутно знакомая на первый взгляд. На второй, более пристальный – ахуенно знакомая. Жопа возлежала на простыне, как бля арабский шейх, в окружении обёрток от гандонов. Они удачно оттеняли красоту знакомой жопы, и весело блестели в лучах зимнего солнца. Я обернулась к Юльке, и уточнила: - Это зайка? Юлька кивнула: - Наверное. Я эту жопу впервые вижу. Она тебе знакома? - Более чем. - ТОГДА УЕБИ ЕМУ, ПИДАРАСУ ТАКОМУ!!! – вдруг завизжала Юлька, и кинулась в первую комнату с нечленораздельными воплями, зацепив по пути в правую руку лыжную палку из прихожей. Я прислушалась. Судя по крикам, Бумбе настал пиздец. Потом снова посмотрела на своего зайку, тихо подошла к кровати, присела на корточки, и задрала простыню, свисающую до пола. Так и есть. Пять использованных гандонов… Ах, ты ж мой пахарь-трахарь… Ах, ты ж мой Казанова контуженный… Ах, ты ж мой гигант половой.. Супер-хуй, бля… Я огляделась по сторонам, заметила на столе газету Спид-Инфо, оторвала от неё клочок, намотала его на пальцы, и, с трудом сдерживая несколько одновременных физиологических желаний, подняла с пола один гандон. Зайка безмятежно спала, не реагируя на предсметные крики Бумбастика, доносящиеся из соседней комнаты. Я наклонилась над зайкиной тушкой, и потрепала его по щеке свободной рукой. Зайка открыла глаза, улыбнулась, но через секунду зайкины глаза стали похожи на два ночных горшка. - Ли-и-ид… - выдавила из себя зайка, и закрыла руками яйца. - Я не Лида. – Широко улыбнулась я, - я твой страшный сон, Дима… С этими словами я шлёпнула зайку гандоном по лицу… И это было только начало.

… Через полчаса мы с Юлькой пинками загнали два изуродованных лыжными палками тела на кухню. Тела эти тихо сидели на табуретках, и даже не сопротивлялись. Я тяжело дышала, и порывалась ткнуть в зайкин глаз вилкой. Юлька держала лыжную палку на яйцах Бумбастика, и запрещала мне лишать зайку зрения: - Ты притормози. Щас я тебе такой прикол покажу… Ты ему глаза потом высосешь! - Показывай! – скомандовала я, не сводя хищного взгляда с расцарапанного зайкиного еблета. - Сидеть! – рявкнула Юлька, слегка тыкнула в Бумбины гениталии палкой, и кивнула головой куда-то в сторону: - Открой дверь в ванную. А я пока этих ёбарей покараулю, штоп не съеблись. Я вышла с кухни, и подёргала дверь ванной. Странно, но она была закрыта. Изнутри. Я вытянула шею, и крикнула: - Юль, а там кто? - Агния Барто, - ответила Юлька, и завопила: - Открывай! Пизды не дадим, не ссы! В ванной что-то зашуршало, щёлкнул замок, дверь приоткрылась, и в маленькую щёлку высунулся чей-то нос. Я покрепче схватилась за дверную ручку, и сильно дёрнула её на себя. Я, еси чо, в состоянии аффекта сильная што твой песдец. За дверью явно не рассчитывали на такой мощный рывок, и к моим ногам выпало тело в Юлькином халате. - Здрасьте, дама.. – поздоровалась я с телом, - Вставайте, и проходите на кухню. Чай? Кофе? Пиздюлей? - Мне б домой… - жалобно простонало тело, и поднялось с пола. - На такси отправлю. – Пообещала я, и дала несильного пинка телу. Для скорости. Завидев свой халат на теле, Юлька завизжала: - Ну-ка, блять, быстро сняла мой халат!!! Совсем ахуела что ли?! – и занесла над головой лыжную палку. Тело взвизгнуло, и побежало куда-то вглубь квартиры. Я подошла к зайке, присела на корточки, и улыбнулась: - А что, денег на что-то более приличное не хватило, да? Почём у нас щас опиум для народа? Пиццот рублей за ночь? - Штука.. – Тихо буркнула зайка, и вовремя зажмурилась. Правильно: зрение беречь надо. - Слыш, Юльк, - я отчего-то развеселилась, - ты смари, какие у нас мужуки экономные: гандоны «Ванька-встанька» за рупь дваццать мешок, блядь за штуку на троих…Одна на всех – мы за ценой не постоим… Не мужуки, а золото! Всё в дом, всё в семью… - Угу, - отозвалась Юлька, которая уже оставила в покое полутруп супруга, и деловито шарила по кастрюлям, - Зацени: они тут креветки варили. Морепродуктов захотелось, импотенты? На Виагре тоже сэкономили? Ай, маладцы какие! В кухню на цыпочках, пряча глаза, вошла продажная женщина. - Садись, Дуся. – Гостеприимно выдвинула ногой табуретку Юлька, - Садись, и рассказывай нам: чо вы тут делали, карамельки? Отчего вся моя квартира в серпантине и в гандонах? Вы веселились? Фестивалили? Праздники праздновали? - Мы танцевали… - тихо ответила жрица любви, и присела на краешек табуретки. - Ай! Танцевали они! Танцоры диско! – Юлька стукнула Бумбастика по голове крышкой от кастрюли, и заржала: - Чо танцевали-то? Рэп? Хип-хоп? Танец с саблями? Бумбастик-то у нас ещё тот танцор… Меня уже порядком подзаебала эта пьеса абсурда, да и на работу всё-таки, хоть и с опозданием, а подъехать бы надо. Поэтому я быстро спросила: - Вот этот хуедрыга тебя ебал? – сопроводив свой вопрос торжественным ударом кастрюльной крышкой по зайкиной голове. - Пять раз. Два раза в жопу. – Сразу призналась жертва групового секса, и потупилась ещё больше. - Угу. В жопу. Жопоебля – это наше всё…Вопросов больше не имею. Я кинула взгляд на Юльку: - У тебя ещё есть вопросы? Юлька задумчиво посмотрела куда-то в сторону, и ответила: - Вопросов нет. Нахуй тут они нужны, эти вопросы? Есть предложение… Интересное. - Какое? - Четвёртый… - расплылась в странной улыбке Юлька, и нервно дёрнула глазом пять раз подряд. – Сдаёцца мне, Алла даже не подозревает, где щас отвисает её молодой супруг. Исправим это? Я посмотрела на часы. Хуй с ними, с начальниками… Ещё на час опоздаю. - Исправим.

…Через полчаса, когда мы с Юлькой стоял на улице и курили, к подъезду со свистом подлетел Алкин Мицубиси Паджеро. - Быстро она… - шепнула я Юльке. - А ты через сколько бы прилетела, если б я тебе позвонила, и сказала: «А где твой муж? Ах, к дедушке в деревню поехал, лекарств старику отвезти? Ну-ну. Приезжай, щас покажу тебе и деда, и мужа, и лекарства» Я почесала нос, и ничего не ответила. Из салона машины вылезла огромная женщина в песцовой шубе, и, тяжело дыша, подошла к нам: - Где он?! – взревела Алла, и страшно завращала глазами. - Подожди, - притормозила родственницу Юлька, - ты помнишь в каких трусах твой муж уехал к дедушке? - Да!!! – снова взревела оскорблённая супруга. – Сама лично гладила! Юлька сплюнула себе под ноги, и достала из кармана пакетик с трусами Четвёртого: - В этих? Невинно так спросила, и пакетиком этим перед Алкиным носом качает, как маятником. Три секунда Алла смотрела на пакет, потом вырвала его из Юлькиных рук, и ринулась в подъезд. - Подождём тут, - философски сказала Юлька, и, задрав голову посмотрела на свои окна на пятом этаже, - щас Алка за нас всю грязную работу сделает… - Ах ты пидор! – донёсся откуда-то сверху голос Бумбастиковой сестры, - К дедушке поехало, чмо поносное?! Я тебе щас покажу дедушку, быдло лишайное! Я тебе щас яйца вырву! ААААААААААААЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫ!!! Нечеловеческий вопль, вырвавшийся из Юлькиного окна, вспугнул стаю ворон, сидящих на мусорном баке, и меня до кучи. Я вздрогнула, и сказала: - Юльк, я к тебе больше не пойду. Мне на работу надо. Ты уж там сама потом приберись, ладно? Только сразу домй не иди. Алке под горячую руку попадёшься – не выживешь ведь… - Иди, - махнула рукой Юлька, - я тебе потом позвоню. И я ушла.

*** …Юлька позвонила мне только в шесть часов вечера. Из Склифа. Куда на двух машинах «Скорой помощи» привезли мою зайку и Бумбастика. Тело Четвёртого Алла привезла лично. В багажнике джипа. Через два месяца в Медведковском ЗАГСе было расторгнуто два брака. Между Юлией Ершовой и Анатолием Мунтяну, и между Аллой Денисовой и Сергеем Кузнецовым. Я ничего не расторгала, а просто выпиздила зайку вместе с его шмотками в тот же день, как он выписался из больницы. А на память о том дне нам с Юлькой осталась алюминиевая кастрюля, с вдавленным вовнутрь днищем в форме головы Четвёртого. Иногда достаём, смеёмся, ага. А ещё со мной навсегда осталась пара комплексов неполноценности. Мужики, всё-таки, редкостные сволочи, в своей общей массе. Особенно один из них. Тот, который придумал моду на сисястых двухметровых сволочей. Я не соответствую этим параметрам. Поэтому импирически приходим к выводу, что все мужики – козлы. Вы не поняли логики моих рассуждений? Ебитесь в рот. Это ваши проблемы.