Две венецианки

Картина выставлена в маленьком зале, не рассчитанном на скопление большого количества людей. Да, собственно, никаких толп, как перед Джокондой в Лувре, здесь не наблюдается. Многие проходят мимо, не задерживаясь. Но если вы остановитесь и внимательно вглядитесь в нее, вам уже будет трудно оторвать взгляд от лиц этих женщин, "застывших в вечном ожидании неведомо чего".
Раньше их ошибочно принимали за куртизанок. Павел Муратов, путешествовавший по Италии в 19 веке, так описывал эту картину: "Две куртизанки сидят на балконе и просушивают волосы, только что выкрашенные в золотой цвет - в знаменитый золотой цвет волос венецианок. Они развлекаются птицами, собаками; кудрявый мальчик играет с павлином; здесь же стоят высокие приставные каблуки, предмет затейлевой и стеснительной моды. Может быть, эти женщины испробовали как раз тот рецепт, который дошел до нас в одной старинной книге: "Возьми, - говорится там, - четыре унции золототысячника, две унции гуммиарабика и унцию твердого мыла, поставь на огонь, дай вскипеть и затем крась этим свои волосы на солнце".
Далее автор делает небольшой исторический экскурс в историю проституции в Венеции: "В 1514 году, значит как раз в те годы, когда Карпаччо написал эту картину, венецианский сенат решил обложить налогом всех куртизанок. По переписи их оказалось около одиннадцати тысяч. Эта цифра сразу вводит нас в несколько головокружительный масштаб тогдашней венецианской жизни. Чтобы нарядить и убрать всех этих женщин и всех патрицианок, сколько нужно было золота, сколько излюбленного венецианками жемчуга, сколько зеркал, сколько мехов, кружев и драгоценных камней!"
Действительно, наряд изображенных женщин очень напоминает тот, что носили куртизанками в 1500-1510 годах: платья «гаун» - с высокой талией и круглым низким вырезом, демонстрирующим почти всю грудь, тесными рукавами, разрезанными для показа нижней сорочки, выбивавшейся через разрезы в виде буфов, с длинными волочащимися юбками и башмаки на высоком «венецианском» каблуке.
Но слава города куртизанок порой вводила в обман. "Современное искусствоведение — путем анализа костюмов и антуража, растительной и животной символики — доказало семейную добропорядочность карпаччовских дам. Бытописание вырастает до высокой драмы: женщины коротают не час от клиента до клиента, а замужний век. Карпаччо написал портрет женщины, а отраженным, венецианским образом - и портрет мужчины, которого ждут: быть может, зря", - пишет Петр Вайль.
О том, что на картине изображены не только вполне допропорядочные, но и знатные венецианки, свидетельствуют детали. Например, жемчужное ожерелье на шее молодой женщины говорит о том, что она замужняя дама знатного рода. Символом чистоты является и белый платок, который она держит в руке. Кроме того, в вазе стоят лилии, которые всегда ассоциировались с Девой Марией. А на самой вазе можно рассмотреть герб знатной венецианской фамилии Preli. Так что вряд ли художник бы стал уделять такое внимание столь многозначительным деталям, если бы изображал куртизанок.
Но дело, даже не в том, кого изобразил художник, а в том удивительном состоянии отрешенной созерцательности, которым наполнена эта картина. Так, как смотрят эти женщины, человек обычно смотрит на огонь, или на воду. А если учесть, что в Венеции вода повсюду, то и взгляд этот и состояние становятся очень понятными.
Кстати, картина эта когда-то была частью большого панно, выполненного для церкви Santa Fosca. Но оно было разрушено при Наполеоне. Сегодня части этого панно находятся в разным музеях мира.