Ольга Акаси.

Как говорят, Ольга Акаси - художник от бога. Но точнее можно сказать и так: ни какие способности, ни какой талант не приходят от бога, но только собственные усилия, стремления и труд, тонкое чувство изящного, глубокое виденье живописных горизонтов и еще раз труд: в изучении техники старых и новых мастеров, в собственном осмыслении истории живописи, в каждодневном приближении к идеальному холсту. www.mln-gallery.kiev.ua/painter/akasy

Киев, 29 декабря 1969 года – день появления на свет человека, которому суждено было стать художником. Будучи еще пятилетним ребенком, она впервые почувствовала в себе загадочную силу, которая впоследствии осознается как воля к прекрасному. Эта таинственная сила помогала еще совсем юному созданию переносить наши 70-е, довольно серые годы. Ранняя неудовлетворенность окружающим миром – вот что важно. Спустя долгие годы это выразится на ее полотнах: никаких жанровых сцен, бытописания, будничности и поверхности жизни. Ибо уже на заре своего становления как художника, она надеялась когда-нибудь переписать на холсте свое детство и юность заново.

Можно сказать, что первое творческое самопризнание приходит к Ольге еще в средней общеобразовательной школе: это роспись школьных классов и кабинетов, оформление плакатов и альбомов. Но с другой стороны – это было и стремлением избегать повседневной школьной будничности, которую Ольга так рано прочувствовала. Выполнение тех или иных заданий преподавателей давало ей возможность не посещать нелюбимые предметы, и посвящать это свободное время своим первым самостоятельным живописным урокам. Тогда же в Киеве она сдает экзамены в художественную школу, где сможет уже полнее в течение четырех лет прикасаться к искусству, к пониманию и осуществлению его. Дальнейшее художественное образование происходит в Одесском Государственном Художественное Училище им. Грекова (1984-89). Но, к сожалению, запросы художника не совсем могло удовлетворить это профессиональное учреждение - в силу превалирования в нем направления соцреализма, как и по всему, тогда еще Советскому Союзу. Соцреализм позиционировал себя как отражение - той уже в детстве неприемлемой для Акаси - будничной окружающей реальности. Навязывание идеалов было поощряемо сверху, но ей была глубоко чужда какая-либо идеология. Художник - прежде всего художник, и живопись не должна быть ни политически, ни социально ангажирована. Это мысль присуща всему ее творчеству. Не подчиняя свою живописную манеру ни тем, ни другим пропогандирумым направлениям, Акаси все чаще обращается к истории живописи в целом, к лучшим ее традициям, в особенности, к эпохе Итальянского и Голландского Возрождения. Помимо учебы в Одессе художник обращается непосредственно к шедеврам старых мастеров, настойчиво проводя дни в музеях Петербурга и Москвы. Окончание профессионального художественного образования не означало для Акаси завершение поиска себя. Скорее наоборот. Будучи свободной и продолжая совершенствовать свой творческий стиль, Акаси много путешествует. Природа и красота ее, неугасимое желание запечатлеть мгновение и максимально расширить творческие пути приводят художника в Горную Шорию и Восточные Саяны, Памир и Крым, Южную Сибирь и Карпаты. Горы, как и живопись – это альпинизм духа. Поэтому очень долгое время она проводит в Горном Алтае, в верховьях Катуни, обучая живописи других и обучаясь сама; проходит по пути, по которому более полувека тому назад шел Рерих в Верхнем Уймоне. «Пейзаж – это состояние души». Она, конечно, знала, что те или иные пейзажи и до нее созерцали миллионы глаз, но для нее это было как первая улыбка неба. Мир посредством живописи и в живописи преображался, и с детских лет живущая в душе мечта начинала осуществляться. Путешествие приносило свои плоды, но плата за путешествие – страх. Он разрушает то, что можно назвать нашими внутренними декорациями. А значит, невозможно плутовать и обманываться. В путешествие теряешь опору, опору повседневности, за которую можно спрятаться, лишаешься всех масок, оставаясь наедине с самим собой, и как бы целиком всплываешь на поверхность самого себя. И тогда заявляют о себе экзистенциальные вопросы. В творчестве Акаси наступает не болезненный, но переломный момент: назревающий интерес к образу человека в живописи, к возможности красками создавать его сложный внутренний мир. Природа своей красотой и могуществом с одной стороны окрыляет человека, с другой отрицает его своей бесчеловечностью. Все больше и больше она обращается к человеку, живущему в этой природе, и далее: к человеку вообще. Выразить трепещущую душу, уловить сквозь эстетическую призму многообразие чувств - всегда завораживало художника. К тридцати годам, обретя «кисть» Ариадны и покинув долгий лабиринт самопознания, Ольга Акаси возвращается в Киев. Она и ученик, и учитель: имея уже богатый живописный опыт, преподает в частных школах, и продолжает считать своими учителем живопись Возрождения. Ее зрелые работы последних лет – образы человека – выражают прежде всего должное, в том смысле, что лица, которые зритель видит на ее полотнах есть образы не реально существующих людей - это данное, которое требуется художественно запечатлеть – а представления художника о том, какие они должны быть с соответствии с идеей человек. Иными словами, это бесконечное приближение к глубокой и подлинной сфере идеального, освобожденного от всего извне привнесенного, социального или сиюминутного. Речь идет не просто об изображении того или иного конкретного человеческого лица, но о живописной феноменологии, где художник посредством эстетического приближается, созерцая самую суть, к разгадке феномена человек. Своего рода иконопись, где каноны устанавливает сам художник. Так рождаются на свет миры Ольги Акаси. Всматриваясь в ее полотна, не перестаешь удивляться авторской потребности в обращении к неизреченному, несказанному внутреннему миру человека через визуальное, посредством зримых образов, постигнутых очами и убегающих от познания в слове. В первые годы нового тысячелетия художник продолжает свой духовный и профессиональный подъем. Оставаясь в Киеве и следуя пути отстранения от светской жизни, Акаси целиком посвящает себя живописи. Если верить великим тосканским мастерам, что жить – это трижды свидетельствовать – в тишине, пламени и неподвижности, то это черта, безусловно, принадлежит и Ольге Акаси.