«Теперь, Джульетта, ты можешь плакать...»

 Эта история началась в 1942 году. Двадцатидвухлетний Федерико Феллини работал карикатуристом в сатирической газете, писал для прессы и радио, не проявлял особой любви или ненависти к фашистскому режиму, но в детстве состоял в рядах авангардистов (фашистский аналог советских пионеров и американских бойскаутов), как и многие итальянские мальчишки тех лет. С успехом уклонялся от призыва в армию, умудряясь при этом иметь постоянную работу в Риме. Впрочем, биография Феллини - дело темное, так как сам маэстро любил придумывать замысловатые истории о своем детстве и молодости, о своем отце, который якобы украл будущую жену из-под бдительного ока родителей, чтобы влюбленные могли пожениться. Так что есть как бы две истории детства Феллини. Герой одной - нормальный итальянский мальчик, который вырос в семье коммивояжера, прилежно учился в католическом колледже, гонял с приятелями мяч и запоем читал книжки. Герой другой - одинокий задумчивый подросток, который ничем не интересовался, ничего не читал, футболом не увлекался, зато подвергался истязаниям со стороны злых учителей-католиков.

  Нельзя сказать, что Феллини с детства мечтал о кинокарьере. Все получилось как-то само собой. Гений плюс удача сделали свое дело. Но это одна версия истории. А по другой версии, существовал еще третий ингредиент успеха Федерико. И не было бы никакого великого Феллини, если бы в его жизни не появилась Джульетта Мазина.

  «Ни один человек не значил для меня так много, как она, - признался Феллини. - Она стала звездой всей моей жизни».

  Мазина была на год младше своего будущего мужа. В отличие от Федерико она выросла в обеспеченной семье. У ее родителей тоже была своя история (правда, говорят, реальная в отличие от легенд семьи Феллини). Отец Джульетты, Жетано, был многообещающим виолончелистом в популярном оркестре. Он полюбил Летицию, девушку из богатой респектабельной семьи. Ее родители согласились на свадьбу с условием, что Жетано бросит виолончель. Ради Летиции он так и сделал: бывший музыкант всю жизнь проработал кассиром на фабрике минеральных удобрений. Джульетта видела, как счастливы ее родители, и мечтала о такой же беззаветной любви: ее мать и отец никогда и ни в чем не упрекнули друг друга. Возможно, потом, став взрослее, она поняла, что в любом счастье есть толика горечи. Спустя много лет ее отец попытался вернуться к виолончели, но музыка, увы, не простила измены — его время ушло...

  Воспитанием девочки занималась ее тетя Джулия, у которой было множество друзей в артистических кругах. Тетя отправила Джульетту в частную школу, где та училась вокалу, игре на фортепиано и танцам. Драму в школе не преподавали, и, между прочим, формального актерского образования Мазина так и не получила. Но она с детства участвовала в самодеятельных театральных постановках, играла в студенческом театре, когда училась на филфаке Римского университета. И к 1942 году Джульетта была известна в римском театральном мире, а кроме того, стала популярна благодаря радио, где играла в многосерийных постановках - прообразе современных телесериалов. Автором сценария одной из таких постановок был Феллини. Ему нравился голос Джульетты, нравилась она сама, и он искал с ней встреч. Сценарист пригласил актрису в ресторан. По воспоминаниям Джульетты, сперва Федерико не произвел на нее впечатления: «Дружелюбный молодой человек - и все». Но... ресторан оказался дорогим, обед хорошим, а кавалер — удивительным рассказчиком и фантазером. Через несколько недель влюбленные объявили о помолвке и Федерико переехал жить к Джульетте, в дом тети Джулии. «Она была такой маленькой и нуждалась в моей заботе. Она была невинной, доверчивой, нежной, очень хорошей. Я руководил ею. Она доверяла мне во всем - не только в сексе. До этого времени никто не зависел от меня так сильно. Я влюбился в собственное отражение в ее глазах», - вспоминал Феллини то время.

  Через год они обвенчались. Таинство свершилось в лестничном пролете в подъезде той самой тети Джулии, потому что церемония венчания в соборе могла привлечь внимание полиции, разыскивавшей уклонистов от военной службы. А провел обряд сосед-священник. «Хотя я не стремился к ранней женитьбе, - вспоминал Феллини, — однако ни разу не пожалел, что женился на Джульетте. За все эти годы мне никогда не хотелось не быть ее мужем, а вот она, думаю, много раз раскаивалась, что вышла за меня. У нас с Джульеттой был очень романтичный период ухаживания. Наш брак заключен по любви».

  В качестве свадебного подарка Федерико позвал Джульетту в театр. На сцене в это время был известный актер и друг Феллини, Альберто Сорди, который не смог по причине занятости присутствовать на венчании. Он взмахнул рукой, объявляя паузу, подал знак, чтоб прибавили света, и обратился к залу: «Мой дорогой друг только что женился. Не сомневаюсь, в будущем ему не раз будут устраивать овации, но давайте начнем прямо сегодня». Публика встретила молодоженов аплодисментами. Это был первый из торжественных сюрпризов, подготовленных Феллини для своей жены. Тогда Джульетта еще не знала, что лучшие - впереди: роли в фильмах «Дорога» и «Ночи Кабирии». Но все это будет позже.

  По словам Федерико, Джульетта забеременела раньше, чем ему того хотелось, но она была на седьмом небе от счастья, и поэтому он тоже радовался. Он любил ее. А потом случилась ужасная вещь. Джульетта упала с лестницы и потеряла ребенка. Она не хотела знать, кто он - мальчик или девочка. Может, боялась, что тогда он станет для нее еще реальнее? Мужу сказали, что был мальчик. Они бы назвали его Федерико...

  Джульетта очень переживала, но она всегда была стойкой. Исцелить ее боль мог только другой ребенок. И в марте 1945 года родился сын Пьер-Федерико. Судьба оказалась к ним неблагосклонна: мальчик умер, не прожив и месяца. Больше детей у Феллини и Мазины не было. «Ушедший ребенок связал нас в каком-то смысле крепче, чем сделали бы это живые дети», - написал Феллини в книге «Я вспоминаю». Они старались не говорить о потере. Было слишком больно.

  Семья сохранилась, хотя даже по меркам артистической богемы это был странный союз. Замужество для Джульетты оказалось не тем, чего она ждала, вынужден был признать Федерико. Оно не принесло ей исполнения заветных желаний. Она ждала от брака детей. Собственного дома. И верного мужа. А он ее, случалось, разочаровывал.

  Феллини мог сутками пропадать в редакции, в гостях у друзей. А потом рассказывать супруге честно и откровенно, что среди этих друзей были и особы женского пола. А потом приглашать всех этих друзей домой. Ему была неприятна ее ревность, но еще больше ему бы не понравилось, если б она совсем не ревновала. Все должно быть в меру. Феллини много лет пытался объяснить Джульетте простую, на его взгляд, истину: мужчина по своей природе не моногамное животное. Когда он пытается подавить в себе полигамное начало, он совершает над собой насилие, и это отнимает больше энергии, чем если бы он просто уступил порыву. Он искренне недоумевал: «Женщины думают, что когда вы спите с кем-то помимо жены, то отдаете той, другой, не только свою плоть, но и душу. Но мужчины знают, что это не так. Однако как объяснить жене, что некую часть вас кто- то просто одолжил на ночь?» У Джульетты был противоположный взгляд на вещи. Однако она все это терпела. Нет, неверно: она все это воспринимала как часть своей жизни с Федерико. Это отнюдь не значит, что Мазина была тихой беззащитной овечкой, какой она часто представала на экране в фильмах мужа. Наоборот, она была очень сильной женщиной и часто поступала так, как считала нужным. Например, Феллини не выносил табачного дыма и при нем осмеливались курить разве что Мастроянни... и Джульетта. Когда муж делал ей замечания, она притворялась, что не слышит, и тянулась за новой сигаретой.

  Супруги и ссорились, и скандалили. Однажды, когда Джульетта очень рассердилась на мужа за какой-то очередной проступок, она сказала: «Давай разделим квартиру. Ты будешь жить там, а я — здесь». И принялась чертить план с тем расчетом, чтобы никто из них не мог ступить на территорию другого и имел собственный выход. «Отличная мысль, - сказал Федерико. И тут же поправился, увидев, что жена разозлилась еще пуще: — Я имею в виду — для кино. Непременно использую в фильме».

  Как-то во время съемок «Мошенничества» прошел слух, что у Джульетты роман с американским актером Ричардом Бейсхартом. Феллини сказал Джульетте, что считает это ерундой. И засмеялся. Она же с раздражением отозвалась: «Почему ты смеешься? Не веришь, что такое возможно? Неужели ты совсем не ревнуешь?» — «Конечно, нет». Она была в гневе.

  Они могли по нескольку дней не разговаривать. Но каждый из них нуждался друг в друге. Федерико была необходима эта лукавая фея: она и безусловно понимала, и умно подсказывала, и нежно направляла, и даже воплощала идеи в жизнь. Джульетте был необходим этот человек-фейерверк, который дополнял ее интровертность, который не позволял ей скучать ни минуты...

  Когда они прожили вместе уже немало лет, Мазина как-то призналась журналистам, что они с Федерико не создали того, что называют словом «семья». «У нас нет потомства, нет близких родственников. Скорее, нас можно назвать парой, союзом людей, которые остаются вместе по свободному выбору. Меня всегда спрашивают, не тяжело ли жить с гением. Я на это отвечаю, что жизнь с глупцом меня раздражала бы больше».

  Киножизнь Феллини началась со знакомства в 1945 году с режиссером Роберто Росселлини. Собственно, тот попросил Федерико помочь наладить контакт с актером Альдо Фабрици, которого Росселлини хотел пригласить в проект «Рим — открытый город». В результате Феллини стал одним из шести сценаристов фильма.

  Мазина сделала все, чтобы это знакомство пошло на пользу ее мужу. Она принялась регулярно приглашать Росселлини на воскресные обеды. Роберто стал если не другом семьи, то старшим товарищем. И через какое-то время он предложил Федерико занять место помощника режиссера. Феллини побродил по съемочной площадке, увидел, что такое монтажная комната, понаблюдал, как снимается кино, и понял, что это дело его жизни. И Мазина тоже поняла это. Она всю жизнь была благодарна Росселлини за участие в судьбе мужа. Сам же Феллини, кстати, об этом участии не любил вспоминать, называя Роберто просто регулировщиком, который помог ему перейти улицу.

  Мазина настойчиво вдохновляла мужа рискнуть и снять самостоятельный фильм. Им стали «Огни варьете» (1950 год), Феллини поставил эту картину вместе с Альберто Латтуадой, еще одним помощником Росселлини. Джульетта Мазина тоже участвовала в проекте как актриса (к тому моменту за ее плечами уже были две роли в кино). Она же помогала мужу разрабатывать идеи для сценария. Она и помогла найти инвесторов для картины (с помощью все того же Росселлини). Джульетта предчувствовала, что Федерико-режиссер - это так же непросто, как Федерико-муж. И действительно, Феллини относился к тем постановщикам, которые не любили долго обсуждать актерскую задачу. Что творилось в голове у режиссера, как он видел фильм — все это оставалось для исполнителей неведомым. Лишь непосредственно перед съемкой Феллини пытался кратко рассказать актерам, чего же он от них ожидает. Джульетта же, напротив, была приверженкой идей Станиславского. Ей было важно заранее понимать «сверхзадачу» героини, мотивацию ее поступков. Из-за этого на съемках между Феллини и Мазиной не раз возникали жаркие дискуссии. И тем не менее Федерико был восхищен талантом супруги.

  Фильм «Огни варьете» провалился в прокате. И с таким треском, что еще десять лет Феллини и его партнеры расплачивались с долгами. Но кино Федерико не бросил. Его муза Джульетта придавала ему сил. Первым самостоятельным фильмом, снятым Феллини, был «Белый шейх» (1952 год). В послевоенной Италии выходил суперпопулярный «фото-романци» с таким названием - комикс-мелодрама в фотографиях о молодой семье. Микеланджело Антониони написал на его основе сценарий с намерением экранизировать. Продюсер Карло Понти решил, что сценарий нужно доработать. Переделанный вариант Антониони не понравился, проект некоторое время был «бесхозным», пока Феллини, не без влияния Мазины, не взялся за доработку этой идеи. И вновь в главной роли выступила Джульетта.

  Общее признание Феллини и Мазина завоевали через два года, после выхода фильма «Дорога». Мазину стали активно приглашать на работу в Голливуд. А потом были «Ночи Кабирии». И все окончательно поняли, что Мазина - великая актриса. Когда же они оба настолько прославились, что стали мишенью журналистов, Федерико предупредил Джульетту: они никогда, абсолютно никогда не должны ссориться на людях. И тут же по этому поводу поспорили - бурно, по-итальянски, прямо на месте - в переполненном ресторане... А популярность порой шла им на пользу. Как-то на улице мотоциклист сорвал сумочку с плеча Джульетты и был таков. Феллини погнался за вором, но догнать мотоцикл ему, разумеется, не удалось. Полицейский сразу предупредил, что шансов найти сумку нет. Джульетта очень расстроилась - она как раз несла ювелиру в ремонт лучшие запонки мужа и свои кольца. И Мазина, и Феллини вспомнили в этот момент Кабирию, у которой в фильме дважды отнимали сумку. Но в отличие от ее героини Джульетте сумку через день анонимно вернули. С запиской: «Прости нас, Джельсомина». 

  Она часто отказывалась от самых заманчивых предложений, оставаясь рядом со своим маэстро. Несмотря на невероятное творческое эго, Феллини ценил такую преданность и благодаря свойственной художнику беззастенчивости пользовался этим. Жена была его главным идейным вдохновителем, главным критиком, главным советчиком и... раздражителем. Федерико хотел, чтобы Джульетта как можно чаще присутствовала на площадке, даже если она была не занята в сцене или вообще в картине. Она сидела где-нибудь в углу и тихонько вязала, Феллини подходил к ней и спрашивал: «Ну как?» Она давала свои тихие комментарии. Он моментально заводился и кричал, что она сварливая баба, которая ничего не понимает в искусстве. Джульетта отвечала ему, что он нетерпеливый эгоист. Гений получал очередную творческую подпитку, возвращался к съемочной группе, и процесс продолжался.

  Актерская карьера Джульетты не ограничилась фильмами ее мужа. Но лучшие ленты Феллини - это, безусловно, те, где снималась Мазина. Их таланты дополняли друг друга, так же как их характеры взаимно оттенялись. Жизнь и творчество Феллини - это яркий сюрреалистический балаган. Джульетта Мазина - это маленький трогательный грустный клоун, без которого немыслимо истинное цирковое представление.   Им было тяжело существовать вместе. Но и разлука была немыслима. Если Джульетта не могла быть рядом, Феллини постоянно звонил ей. Когда на съемках «Сатирикона» они поругались настолько, что не разговаривали друг с другом, и Мазина перестала посещать съемочную площадку, Феллини в бешенстве капризничал и кричал, что отказывается работать. Однажды он позвонил домой из другого города. Джульетта не отвечала, хотя было очень поздно. Он не представлял, где она может быть. Какие только ужасы не приходили ему в голову! В тот момент он поклялся себе и Богу быть образцовым мужем, если с ней все в порядке. Наконец она вернулась домой и подошла к телефону. Феллини облегченно вздохнул и... не сдержал обещания: «Но и после этого я не был образцовым мужем. Однако думаю, что все-таки был неплохим».   Они вместе делали из жизни спектакль, преображая скучную порой реальность. Федерико не мог жить без своих фантазий. И Мазина ему в этом вполне соответствовала. Композитор Нино Рота вспоминал, как однажды во время обеда Федерико заметил: «Помнишь, Джульетта, когда мы были в Австралии. ..» Они никогда не были в Австралии, и присутствующим это было хорошо известно. Но Джульетта, улыбнувшись, сказала: «Да, милый, там были чудесные артишоки».

  «Чтобы обрести веру, — откровенно говорил Феллини, — мне достаточно было взглянуть на Джульетту. Может быть, поэтому у меня никогда не возникало потребности в формальной религии. В моей жизни ее место занимала Джульетта».

  Это произошло в конце шестидесятых. Феллини был дома один, когда ему вдруг стало плохо. Он думал, что умирает и не дождется «скорой». Тогда режиссер, несмотря на ужасное состояние, повесил записку на дверь, чтобы жена не входила. Он иногда так делал, когда работал. «Я подумал о Джульетте - она будет испугана, если найдет меня здесь мертвым, это ужаснет ее. На свете есть много такого, от чего я не мог ее защитить и избавить, но от этого - мог. Я представил себе ее ужас при виде моего бездыханного тела. Этот образ будет преследовать ее до конца дней. Джульетта всегда казалась мне маленьким воробушком, хрупким созданием, не готовым к тяготам нашего мира, хотя в некоторых отношениях она была очень сильной: воробушек, перенесший лютую зиму...» В тот раз им повезло: после сердечного приступа Феллини провел месяц в больнице и болезнь отступила.

  В конце 80-х у Джульетты обнаружили рак легких, но она скрыла это от мужа. Врачи настаивали, чтобы она легла в больницу. Мазина послушалась их совета лишь через несколько лет, когда самого Феллини положили в больницу (он заболел во время отпуска в Римини, на родине). Джульетта сказала мужу, что съездит в Рим по незначительным бытовым делам. А потом кто-то из друзей случайно проговорился Федерико, что навещал Джульетту в больнице. Феллини немедленно потребовал машину и поехал в Рим. Ему был предписан строгий постельный режим, он мог умереть в дороге — и отлично знал об этом, но тем не менее помчался к своей Джульетте. В Риме они лежали в соседних палатах, а в конце октября 1993 года выписались из больницы.   Когда Феллини вручали почетный «Оскар» за вклад в кинематограф, камеры выхватили из зала залитое слезами лицо Джульетты Мазины. Федерико посмотрел со сцены на жену, сидевшую в первом ряду, и строго сказал ей: «Не плачь, Джульетта!» Мазина улыбнулась, и это была та самая улыбка сквозь слезы Джельсомины, Кабирии и Джинджер, которую зрители помнили по фильмам Феллини. Слезы, пролитые Музой от счастья за своего Мастера.

  Его прилюдная строгость к ней была напускной. Гений, известный в мире кинематографа крутым нравом, на пятидесятом году семейной жизни заявил, что чувствует себя воском в руках своей маленькой жены и что она по-прежнему такая же таинственная и непредсказуемая, как в день их первой встречи. А незадолго до золотой свадьбы Феллини признался: «Я слышал о предложении постоянно возобновлять брачные контракты. Каждый год супруги должны вновь произносить клятвы... Если б это предложение приняли, я каждый год вновь женился бы на Джульетте...»

  Маэстро скончался от инфаркта в октябре 1993-го, на следующий день после празднования золотой свадьбы. «Без Федерико меня нет...» - эту фразу Джульетта повторяла без конца после его похорон. Через пять месяцев ее действительно не стало. Мазину похоронили в семейном склепе на кладбище в Римини рядом с мужем и сыном. Тонино Гуэрра (драматург, автор сценария к «Амаркорду» Феллини) установил общее надгробие, на плите которого по его просьбе выбили надпись: «Теперь, Джульетта, ты можешь плакать...»

/ Сергей Верейкин "ИНТЕРВЬЮ" март 2008 /